– Но ты уже сегодня отправишь
людей…
– Что поделать? – я развел руками, –
в войско Государыни кого-то все равно нужно отправлять. Это наш
долг!
На этом разговор завершился.
Во дворе уже стояли три запряженные в
повозки лошади. Возле одной суетилась Глафира. Она сегодня отбывала
к новому месту службы и была преисполнена гордости. Как же! Такое
повышение статуса. Из обычной дворовой девки в старосты. Фактически
на должность управляющего поместьем. Эдак она с Осипом становится в
один ряд!
Заметив меня, Глаша блеснула глазами.
Явно свое назначение она связывала с тем, что произошло между нами.
И рассчитывала, что история еще не закончена.
Я не стал разочаровывать. Настрой на
великие свершения вполне меня устраивал, так что пусть дерзает.
На вторую повозку грузили продукты и
бидоны с молоком. Это предназначалось для нашего кафе-мороженого.
Все согласно договора, и в счет уплаты долгов за свадебное
застолье.
К третьей телеге подвели новоявленных
рекрутов.
Они были уже переодеты в более
скромные рубахи и обуты в лапти. В мою сторону смотреть не желали.
Отворачивались.
Я обернулся к Осипу.
– Ты их на телеге что ли собрался
везти?
– Ну да.
– Не годится. Давай опять веревки на
шеи и пусть, как прежде, за телегой идут. Мужики здоровые, пусть
подустанут. А то мало ли что им в головы взбредет?
Камердинер прокашлялся.
– Дык это, – произнес он, кося глазом
на вышедшую на крыльцо Ксению Александровну, – нам через город
ехать.
– И что?
– Ну, дамы там… Увидят, как мы с
крестьянами обходимся. Осудят.
– Какое мне дело до чужих дам, –
вскинул я голову. – Я – женат!
При этой моей эскападе Ксения поджала
губы и ушла в дом. Не одобрила.
Ну и ладно. Пошел купаться. А то все
дела, дела…
* * *
Осип вернулся из города с квадратными
глазами.
Оказывается, там на центральной
площади установили большие металлические клетки, в которых
находятся пленные пугачевцы.
И завтра их будут вешать.
Виселицы уже устанавливают, а публику
приглашают прийти, чтобы насладиться редкостным зрелищем.
Етить твою!
Да, Пугачева казнили почти полгода
назад – в январе 1775-го, но разрозненные очаги восстания еще
тлели. И вот власти решили продемонстрировать решимость навести
жесткий порядок.
Эмоций во мне эта новость пробудила
массу. Но высказать их членораздельно я бы затруднился. Поэтому
просто крикнул Кузьме, чтоб седлали коней.