– Мама, я вовсе это не имела в виду. Мама, ну ты же знаешь, что
у меня ненормированный рабочий день!
– Рабочий день! – мама всплеснула руками. На подбородке у нее
висела крошка кекса. – Скажи уж лучше – рабочая ночь! И еще
неизвестно, чем ты занимаешься!
– Мам...
Конечно, ничего такого она не думает. Наоборот, всегда с
гордостью рассказывает подругам, какая я примерная и славная
девочка. Просто ей с утра хотелось поругаться. Может быть – новости
посмотрела, и услышала какую-нибудь очередную гадость о нашей
жизни. Может быть с утром поутру поцапалась – не зря же он так рано
ушел.
– И бабушкой в сорок лет я становиться не собираюсь! – без
особого перехода продолжила мама. Да и зачем ей тут переход? Она
давно боится, что я выйду замуж, уйду из дома, и им с отцом
придется жить вдвоем. А может и не придется – я как-то посмотрела
линии реальности, и очень вероятно, что папа уйдет к другой
женщине. Он на три года моложе мамы... и в отличии от нее за собой
следит.
– Тебе в этом году пятьдесят, мама, – сказала я. – Извини, я
очень спешу.
Уже в прихожей меня догнал полный справедливой обиды мамин
крик:
– Ты никогда не хотела поговорить с матерью по человечески!
– Когда-то хотела, – сказала я себе под нос, выскакивая за
дверь. – Когда была человеком, хотела. А где ты тогда была...
Понятное дело, что сейчас мама тешит себя мыслью, какой скандал
устроит мне вечером. И еще мечтает привлечь к этому папу. Когда я
об этом подумала, настроение сразу стало гадким.
Что за манера – вмешивать любимого человека в скандал? А ведь
мама его любит! До сих пор любит, я точно знаю, я проверяла. И не
понимает, что своим характером убила в отце его любовь.
Никогда так не буду делать.
И маме не позволю!
В подъезде никого не было, да это меня бы и не остановило. Я
обернулась к двери, и посмотрела – по-особому, слегка
прищурившись... так, чтобы увидеть свою тень.
Настоящую тень. Ту, что рождена сумраком.
Это выглядит так, будто впереди сгущается мрак. До самой
пронзительной темноты, до такого черного цвета, рядом с которым
беззвездная ночь станет днем.
И на фоне этой темноты – вздрагивает сероватый, клубящийся; и не
объемный, и не плоский силуэт. Будто его вырезали из грязной ваты.
А может, наоборот – прорезали великую Тьму, и оставили в ней дверь
в сумрак.
Я шагнула, наступая на тень, та скользнула вверх, принимая мое
тело. И мир изменился.