Ефим хоть и считался в посёлке человеком полезным, за счёт
своего дара, с помощью которого мог отпугивать одержимых, но в
свите старейшины не прижился. Всё оттого, что с головой у
обладателя столь незаменимого на промысле умения было не всё в
порядке. Неизвестно, чем он занимался до того, как попал в Улей,
но, где бы ни жил, вряд ли можно позавидовать судьбе юродивого.
Здесь же, несмотря на полученный от старейшины отказ, Ефиму удалось
найти своё место среди приближённых к знахарке воинов.
- Куда поспешать то, дядька Ефим, кто тебе сказывал?
- Кто сказывал?! Хм… Так оне, энто самое, знахарка сказывала
вона кто! Поспешать сказывала, того, на подмогу.
- Бабе Тае на подмогу?
- Не, не так. - покачал головой Ефим и продолжил, сощурившись,
словно пытаясь вспомнить и дословно пересказать слова знахарки. - К
ей, поначалу, а потом того, чрез лес, на подмогу. И дальшее,
сказывать што на реку неможно. Тамотко, энто самое, тьма тьмущая,
не перемочь не обойтить. И поспешать, поспешать надыть.
- Не пойму я тебя, дядька Ефим. - поморщившись от враз
вываленной нескладной информации, произнёс Тимофей и махнул рукой.
- Идём уж к бабе Тае. Погодь токмо маленько, счас стрелы сберу.
Знахарка ожидала их у себя дома. Что было не совсем обычно.
Раненных и хворых, либо тех, кому необходимо было помочь с
потайным, или грядущее проглядеть, она принимала в большой, светлой
избе, специально выделенной для подобных дел. Сама при этом жила в
небольшой тесноватой землянке, наотрез отказываясь от более удобных
и просторных изб, в которых проживала большая часть населения
посёлка.
Обстановка внутри оказалась хоть и довольно аскетичной, но
вполне себе уютной. С первого взгляда здесь, в каждой мелкой детали
проглядывалось прикосновение умелой и аккуратной женской руки. Этот
отпечаток заметен был и в домотканых половичках, устилавших
неожиданно деревянный пол, которого в землянках отродясь не
видывали. И в светлых узорчатых скатертях, накрывавших немудрящую
мебель. Свою лепту вносили развешанные под потолком, пучки душистых
трав. И даже притулившийся у дальней стены очаг был украшен
разноцветными камешками.
Тем удивительнее было, что сама знахарка встречала их в наряде,
не особо соответствующем образу этакой хлопотливой хозяюшки. Вместо
сарафана и расшитого цветами платка, штаны и широкий воинский пояс
с висящем на боку топориком, сверху льняная рубаха. Всё же
присутствующий на плечах платок совершенно не смягчал это
несоответствие, а скорее даже усиливал.