- Немедленно прекратить, канальи! Как
посмели?! Запорю, мерзавцы!!! – рёв раненного медведя или портового
грузчика, уронившему себе на ногу что-то тяжелее кирпича и чуток
легче якоря, показался бы руладой певца поющими серенады под окнами
прекрасной дамы. Работяги, побросав «орудия преступления» рухнули
на колени мысленно прощаясь с жизнью, ибо рука ещё вчера Великого
Князя Николая Михайловича, а сейчас вроде как Императора Николая II
уже нащупала рукоять палаша и тянула его из ножен. Мгновенно,
вокруг этих двух бедняг образовалось абсолютно пустое место.
Опасаясь попасть под горячую руку, а точнее – клинок, все свитские,
армейские и статские чины отпрянули во все стороны по принципу: чем
дальше, тем безопаснее.
Романовы, несмотря на постоянное
вливание германской крови славились своей горячностью, а уж
находясь в состоянии аффекта частенько рубили не только бороды, но
и шеи их владельцев. Несколько мгновений «хозяин земли Русской»
застыв неподвижно боролся сам с собой. Вокруг установилась тишина,
нарушаемая лишь пофыркиваем паровоза. Внутренняя борьба отражалась
на лице, искажая его гримасами гнева, страха и теми, кои говорят о
муках совести. Но привычка к самоконтролю, военное воспитание и
боевой опыт постепенно взяли вверх над эмоциями, сложенные в щепоть
пальцы наложили крестное знамение и Николай Михайлович, опустил
плечи, передвигая ноги с таким усилием, как будто двигался по
болоту, двинулся прочь. Еще через минуту двери его личного вагона
захлопнулись. Никто из присутствующих, даже не без основания,
относящие себя к числу ближнего круга экс - цесаревича, не
осмелились последовать за ним. Лишь адъютант, коему по всем
правилам полагалось быть тенью своего патрона, благоразумно
выдержал паузу и из чувства самосохранения направился ко второму
входу.
Двигаясь по коридору, Николай
Михайлович, вполне оправдывал своё прозвище Бимбо, полученное ещё в
детстве, но с небольшим отличием: теперь он вёл себя не как милый
слоненок, но как разъярённый элефант. Всё, что находилась в пределе
досягаемости его сапог и не было намертво закреплено, получало
пинок и отправлялось в полёт. Туда же отправилась и шинель, кою
чудом успел подхватить расторопный денщик. Оторванные пуговицы
кителя горохом просыпались по ковровой дорожке и наконец, к
несказанному облегчению всех, кто успел прикинуться мебелью,
ветошью и иными неодушевлёнными предметами, несколько раз клацнул
ключ в двери кабинета отрезая от внешнего мира пока еще не
коронованного императора. Служилый и обслуживающий люд разошелся по
своим местам и немедленно преступил к лечению расшатанных нервов
применяя различный арсенал методов народной и придворной медицины.
Критерий выбора «лекарства» и его дозы определялся в первую очередь
интеллектом и уровнем доходов каждого индивидуума, а также умением
достигать состояния нирваны при минимальных финансовых затратах.
Денщику и адъютанту пришлось ограничиться чаем и кофием, ибо в
любой момент Его Императорское Высочество или Величество мог
затребовать их под свои ясны очи. Правды ради, следует отметить,
что эти двое служили не за страх, а за совесть и были искренне
преданы своему господину. А посему они, стараясь не только не
шуметь, но и не дышать, почти четверть часа простояли у двери
кабинета ловя каждый звук или шорох. И лишь услышав грохот
отброшенных сапог и скрип пружин дивана они сочли возможным
удалится, благо их купе разместились поблизости.