Когда воевода закрыл за собой дверь кузни, жгучее степное солнце
клонилось к закату. Он всласть потянулся, разминая занемевшие руки
и спину, и огляделся. Увидел мальчишку-отрока, без дела
ошивавшегося на заднем дворе, и подозвал его кивком головы. Горазд
отложил в сторону наконечники для стрел, которые старательно
острил, и поспешил к воеводе. Он ведал, что тот сразу же его
невзлюбил, и не хотел сердить его понапрасну.
— Где князь? — спросил Крут, разглядывая мальчишку. Он искал, к
чему бы придраться, и выругался сквозь зубы, ничего не найдя.
— В клеть пошел, где раненые лежат.
— Токмо ж накануне вечером к ним заходил, — воевода покачал
головой.
Но потому дружина и любила Ярослава. Потому старый князь
Мстислав и доверил ему княжеский стол. Ни одного похода не помнил
Крут, чтобы Мстиславич не позаботился о своих людях. Он делил с
ними и дождь, и холод, и снег, и ветер. Ел, что они; спал, как они
— под открытым небом, посреди голого поля на одних плащах; жил
вместе с ними. Дружина, особливо младшие кмети, его
боготворила.
— Добро, — воевода махнул рукой. — Оседлай-ка мне да себе
лошадей.
Если и хотел Горазд открыть рот да спросить что-то, то, поглядев
на дядьку Крута, передумал. Молча кивнул и побежал в конюшню.
Воевода дожидался его подле ворот. Заведя пальцы за пояс, он
измерял двор шагами, и дозорные со стены украдкой бросали на него
косые взгляды. Горазд быстро обернулся с лошадьми и уже вскоре
скакал следом за воеводой, оставляя позади себя облако пыли. Он так
и не решился спросить, куда они, и потому лишь пониже припал к шее
жеребца, оберегая лицо и глаза от песка.
Спустя совсем немного воевода впереди него вскинул вверх правую
руку, приказывая остановиться, и с легкостью соскочил на землю. Они
совсем недалеко отъехали от терема князя Некраса, к месту, где
накануне кто-то напал на их небольшой отряд. Склонив голову, Крут
принялся ходить по земле кругами, время от времени поддевая носком
сапога пыль. Он словно искал что-то.
Отрок молча наблюдал за ним, придерживая под узды лошадей. По
шее и спине неприятно струился пот, солнце обжигало непривычную к
такому кожу. Здесь, в степи, под палящим, пыльным солнцем рубахи
недолго оставались чистыми.
— Подсобить чем может, воевода? — Горазд не привык стоять без
дела и решил уж, что лучше дядька Крут его обругает, как бывало
обычно, чем он будет попусту на месте топтаться.