Так и повелось.
Довольно скоро Крут привязался к молчаливому ребятенку, хотя и
тяготился тем, что стал пестуном бастрюка. Нынче же воевода
главенствовал над его дружиной — и старшей, и молодшей, и не раз
становился между вражеским мечом и князем. Он помнил, как старый
Мстислав вручал сыновьям перуновы обереги. Как подросший Святополк
велел выковать цепь для своего молота…
Крут как раз держал в руках ту цепь с молотом-оберегом. Он
говорил Ярославу, что его младший брат замышляет недоброе. Что
зреет заговор в княжьем тереме… давно уж предали огню умершего
князя Мстислава, а тяжесть его решений все еще звенит в
воздухе.
Из глубокой задумчивости воеводу вывел шум во дворе. Он вышел из
клети, чтобы поглядеть, как теремные девки да холопы бегают между
людской частью терема да княжескими горницами. Верно, вновь
затевался большой пир. Крут нахмурился. Стало быть, сговорился
князь.
Мимо него, тяня за поводья жеребца, пронесся десятник Ладимир.
Он спешил убраться прочь со двора, да побыстрее, и нетерпеливо
покрикивал на нерасторопных отроков, пока те отпирали тяжелые
ворота. Да, мало охоты ему было торчать у людей на глазах, после
того, как утром князь пару раз искупал его в бочке.
— Легок на помине, — пробормотал воевода, когда Мстиславич
показался во дворе. Точно сговорился с Некрасом Володимировичем,
коли рубаху сменил на праздничную, богато расшитую. Ну, коли так,
не видать терему на Ладоге мира; привезет в него князь гордую,
строптивую княжну.
Может, оно и к лучшему. Ярославу нужны союзники, нужна поддержка
степного княжества. Ведь коли Святополк спутался с хазарами… После
пира назавтра расскажу, порешил Крут. Все же любил Мстиславич
беспутного младшего брата. Нужно обождать с худыми вестями
малость.
— Невесел ты что-то, дядька Крут, — князь подошел к нему,
прислонился лопатками к деревянному срубу клети.
Воевода искоса посмотрел на Ярослава. Вроде бы тот и улыбался
насмешливо, но глаза смотрели цепко, строго.
— Сговорился обо всем с Некрасом Володимировичем?
Услыхав вопрос, князь рассмеялся. Искренно, от души.
— Сговорился. Через седмицу, как поправятся кмети, увезу Рогнеду
Некрасовну в терем на Ладоге. Любаву будущей весной сюда отправлю,
Доброгневе Желановне на воспитание. Как войдет в лета — станет
женой старшего княжича.
— Вот как, — отозвался воевода.