Под вышивание затянули песню, прося богиню Макошь о милости:
— Уж ты гой еси, Макошь-матушка!
Макошь-матушка, всему люду отрадушка!
Освяти ты мою долюшку!
Убери со стези горюшко, всяку беду да маяту!
Нить моя ровным-ровна, а доля счастьем полна!
И в поле и в доме!
Звениславка искоса поглядывала на княжну: та не вышивала, как
подобало, рубаху жениху. Пускала по ткани красивый узор, да и все.
Она закусила губу: коли прознает, выругает княгиня, что попусту на
лавке они юбки просиживают, нитки да полотно переводят.
Темные распущенные волосы лезли Рогнеде в глаза и мешались, и
она смахивала их. В косы не заплетала. Так поступали, когда
случалось великое горе.
Вздохнув, Звениславка тихонько покачала головой. Ох, княжна,
княжна. Доведешь мать — мало не покажется. Рука у княгини была
тяжелой. Рогнеда про то не ведала, росла под защитой батюшки,
который не дозволял жене строжить единственную дочку. Звениславка
же знала.
Когда они допели длинную-длинную песню о Макоши да о нитях
судьбы, которые прядет богиня, Звениславка подхватилась уходить. Не
могла она дольше засиживаться, следовало возвращаться да к вечере
поспешать.
Рогнеда не противилась и не уговаривала ее. Словно и сама ждала,
когда уйдет сестрица.
— Спасибо тебе, что пришла ко мне нынче. Скоротала я с тобой
денечек, — приговаривала княжна, обнимая Звениславку. — Отдай Усте,
— быстро успела шепнуть она ей на ухо и шагнула назад под
бдительным взором Забавы.
Оказавшись за дверью горницы, Звениславка прислонилась спиной к
деревянному срубу и зажмурилась. В кулаке она крепко сжимала то,
что подсунула ей вместе с полотнищем Рогнеда. Вздохнув, она
спустилась по всходу, вышла из терема в сени, а после во двор и
токмо там решилась поглядеть. Держала она в руке маленькую куколку
Макоши. Они мастерили такие, когда были еще совсем девчонками в
детских рубашонках.
Звениславка запрятала ее поглубже в свои юбки и огляделась.
Неспроста Рогнеда попросила ее отдать куколку Усте. Был между ними
какой-то уговор, а куколка — тайным знаком. Она вспомнила, как
сильно княжна сжала ей напоследок запястье; почти до боли, до
красных пятен от хватки ее пальцев.
От Рогнеды она никогда не видела зла. Княжна не задирала ее и не
дразнила. Детьми они играли вместе, а как повзрослели — едва ли
говорили друг с другом. У одной свои заботы, у другой — свои.