— Не зна… — запинаюсь и хлопаю себя ладонью по лбу. — Он же смску мне прислал. Можно перезвонить.
Пожимает плечами скептически:
— Я бы на его месте со своего телефона светиться не стал. Но попробовать надо. Чем черт не шутит?
Торопливо тыкаю в кнопки. На другом конце «провода» откликаются моментально. Вот только слышу я не низкий баритон Сергея, а высокий девичий голосок. Незнакомка подтверждает, что телефон принадлежит лично ей, а что до той смски — ну, подошел к ней некоторое время назад мужчина и попросил отправить одно-единственное послание. Дала. Не жалко…
— Как выглядел?
— Круто.
Смеется.
— Правда круто. А так… Ну… Смуглый, может, просто загорелый. Высокий и вообще… здоровенный такой. Шатен. Одет обычно — джинсы, куртка. Да! Глаза у него очень светлые, даже чудно, что у смуглого мужика настолько светлые глаза. Знаете, порода собак такая, на волка похожая? Хаски они называются. У них глаза бледно-бледно голубые, очень светлые. Так вот у этого мужчины в точности такие.
Сомнений нет. Описывает она именно Волкова. Но что толку? Благодарю. Прощаюсь. Александр Дмитриевич только кивает:
— Глупец. Романтический глупец…
— В смысле?
— В прямом. Ты ведь, Алена, красота ты моя, каким-то совершенно удивительным образом, похоже, и на самом деле угадала про него что-то важное. Бывает же… Кто бы рассказал — ни за что бы не поверил… И именно потому, что угадала, а этот дурак с тобой, видите ли, поговорить захотел, все вокруг тебя и началось — к тебе те громилы наведались и «двуликий анус» полковник Северский нарисовался. Вот только совершенно непонятно, что тебе теперь делать, чтобы в живых остаться. Игра-то, похоже, нешуточная… Кстати, сотри номер этого ребенка, с которым ты только что говорила, из памяти телефона и смску ту сотри. Незачем людей подставлять. И так-то… Учишь их, учишь… А они по-прежнему головкой думают чаще, чем головой.
Учишь, стало быть… Вот, значит, как! Сижу, смотрю на своего соседа во все глаза. С какой неожиданной стороны нам иногда раскрываются, казалось бы, хорошо знакомые люди! В ответ усмехается криво:
— Впрочем… Если бы мне было не семьдесят, а тридцать или сорок, то я бы тоже обязательно посмотрел на ту, кто такое, — берет мою книгу и встряхивает ей, — обо мне написал. Да еще с таким чувством. Трахнул бы ее как следует, а потом шею свернул. От греха подальше.