Ярыге Авраамий верил – слишком много
странного, нужно своими глазами взглянуть и с оным князем
поговорить. Похоже, что на самом деле с посольскими делами прибыл.
Тому подтверждение еще одно есть – зерно желтое, маисом именуемое,
и «земляные яблоки». О сих плодах Авраамий знал – при царе Борисе
Федоровиче ездили посланники в закатные земли, ели там их, привезли
самую малость, да ничего не взросло, глад и мор грянули. Жито и то
не поднялось, даже репа не уродилась. А те плоды вообще из края
земли привозят, будто там еже одна Индия.
Келарь покрутил пальцами черную
семечку. Про себя решил, что осенью посмотрит на урожай, что
засеяли. Если добрый будет, то архимандриту Дионисию покажет. Да и
самим князем нужно самому вначале встретится, повозку его чудную, с
глазом стеклянным посмотреть, поговорить, понять, кто он таков и
почему от царских людей решил схорониться до времени.
Беда скоро грядет – самозванец разбил
князя Дмитрия Шуйского, царского брата, под Болховым, обманул. На
телеги знамена водрузили с хоругвями, и погнали их, чтобы в облаке
пыли московские воеводы приняли обоз за подкрепление. Так и
случилось – дрогнули ратники, испугались, да и многие не хотят за
государя воевать, боярским царем именуя. Вот и побежало войско, а
многие уже и в Лавре, те, кто сердцем храбрее. Обитель к осаде
готовится, пушки на стены поднимают, запасы свозят, чтобы в
обложении нужду не иметь. Но то не скоро будет – полякам и казакам
вначале Москву взять надобно, так что время еще есть.
- Ох, тяжко будет, - пробормотал
келарь, и взял в руки клубок блестящей золотом нити иноземной, с
далекой восточной страны привезенной. Да, посол он, пусть и родился
тут, но возрос там. А сторожится потому, что понять не может, какой
царь победу одержит, тому и дары преподнесет. Либо Василию
Ивановичу, или самозванцу – а вдруг тот на престол взойдет. В эту
секунду сердце у келаря забилось в груди с бешеной силой, застучало
- отдавать страну на растерзание ляхам, казакам и «гулящим
людишкам» ему не хотелось. И с трудом он смог успокоится,
сосредоточится, и клубок чуть помял пальцами, стараясь не тронуть,
и тем паче не порвать прозрачную пленку, похожую на большой рыбий
пузырь.
Мысль тут же пронеслась – если князь
посол, то худо ему, раз такую ценность решился продать. Видимо,
побили посольских чинов лихие людишки, раз сам-один прибыл с дарами
малыми. То поруха чести государевой, а потому о ней позаботиться
нужно, благо речь о небольшой сумме идет, от которой монастырская
казна не оскудеет. И будет так лучше – сейчас царю Василию
Ивановичу не до посла, иные заботы с думами тяжкими.