– Для вас не принципиально – ля это или уже почти соль-диез?
– Играть приходится на любых инструментах. Вы готовы?
– Господин Ленц? Вы уверены, что вы хотите, чтобы я здесь играл?
– Гейнц, подстрой скрипку.
– Это скрипка Аланда. Я не могу заставлять инструмент играть фальшиво. Будем играть в другой тональности?
– Гейнц, брось аландовские фокусы. На это тут никто не обращает внимания. Подстрой скрипку.
– Под фальшивый рояль… Где зал, в котором мы будем играть?
– Первая дверь за лестницей на этом этаже.
Гейнц вышел и вернулся возмущенный еще больше.
– Зал пуст, и, как ни странно, рояль там прилично настроен. Идемте туда.
– Гейнц, там с одиннадцати тоже какая-то репетиция.
– Значит, у них одиннадцать так и не настало, хотя уже половина двенадцатого, или там уже все закончилось.
Гейнц пошел в зал, Ленц, переглядываясь с Венцелем, пошли за ним.
Венцель сел за рояль, подпер щеку ладонью, глядя на Гейнца почти с состраданием. Видя, что Гейнц готов, Венцель, наконец, открыл ноты, прищурился, вглядываясь в них, взял какие-то пробные звуки и опять посмотрел на Гейнца.
– Готовы? Я начал, – сообщил он.
Он начал и при этом что-то спросил у Ленца о какой-то ученице, Ленц отвечал ему. Игра сама по себе – разговор сам по себе. Гейнц так и не поднял скрипку на плечо.
– Вы пропустили свой такт, – напомнил Венцель. – Еще раз? Возьмите ноты, господин скрипач, раз забываете.
Разговор Ленца и Венцеля возобновился. Переиграв пару нот, неверно взятых, Венцель снова дошел до четвертого такта и посмотрел на Гейнца с недоумением.
– Вы вступаете… И…
У Гейнца темнело в глазах.
– Я знаю, где я вступаю, ты замолчать не можешь?
– Вам это мешает? Мы же просто сыгрываемся…
– Венцель, рот закрой, начни сначала и попади хоть раз по всем нотам.
– Я не понял, – улыбка Клауса Венцеля стала остро недоумевающей. – Что за тон? Ты не на плацу, солдафон, я пианист, а не ефрейтор, чтобы ты повышал на меня голос. Я понятия не имею, почему я вообще должен с тобой играть? Ты и скрипку в руках держать не умеешь, папочке-генералу захотелось тебя потешить?
– Я переломаю тебе все твои щупальца, Венцель, если ты еще хоть раз сыграешь мимо, – сказал Гейнц. – Тебе в ноты и на клавиатуру надо смотреть, не отрываясь, до расходящегося косоглазия, раз с листа играть не умеешь, а дома Бог часу не дал выучить.