Мишка бродил вокруг с фотоаппаратом,
непрестанно щёлкая. Новое увлечение сотрудника Афремова. Что ж,
отлично, если выберет себе эту специальность. Техника с каждым
годом становится всё совершеннее. Недалёк тот день, когда
фотографии станут цветными. А глаз у Мишки острый, подмечает все
детали.
Семён неподалёку беседовал с
подростком Лёнькой. Вот уж кому не повезло вдвойне. И мёртвую
девушку обнаружил, и деда потерял. Луку увезли сразу, не стали
парня ранить ещё больше. «Дело ясное, сердце», – сделал
вывод Глеб, едва посмотрев на старика. Тот выглядел очень спокойным
и безмятежным, на лице застыла улыбка. Скорее всего, умер быстро и
легко, в своём уютном мирке, в окружении прекрасных яблонь.
Это Лёнька, рыдая, рассказал, что дед
всю жизнь проработал в Красном саду и заботился о нём, как о своём
ребёнке. И раз уж так угодно небесам, то лучшего места, чтоб
старому Луке упокоиться, и найти нельзя. Но почему так внезапно и
сейчас? В нём ещё столько сил было!
Горбунов успокаивал всё ещё
всхлипывающего Лёньку, ласково гладил его по голове и что-то
рассказывал. Наверняка про то, что каждый оставляет на этой земле
след, что хороший человек садит дерево, а дед Лука был прекрасным
человеком, потому что посадил целый сад, и теперь в каждой яблоне
есть частица его души. Какие-нибудь безыскусные и утешительные вещи
объяснял мальчишке Семён – простыми, понятными словами, как он
умеет.
Сад и правда выглядел ухоженным и
аккуратным. Идиллию места нарушало лишь мёртвое женское тело,
которого не должно было здесь быть.
Сыщик прикрыл глаза и вдохнул густой,
горьковатый запах полыни. Оказывается, её отваром опрыскивают
деревья от вредителей. Терпкий аромат вдруг перенёс Митю на четыре
года назад. Туда, где так же пахло полынью. И ещё корицей.
Странное, нелепое сочетание. Впрочем, весь день тогда вышел
странным и нелепым…
* * *
…Первый бой после двух недель
довольно бестолковой учёбы. Внезапное наступление. Фельдфебель
Ефимов раскатисто орёт: «Стройся!». И откуда столько мощи
в его впалой грудной клетке и прокуренных лёгких? Фельдфебель
курит, не переставая. Даже сейчас, когда бегает перед шеренгой
«гороховых»* солдатиков и придирчиво осматривает их разномастные
ряды. Выпускает клуб дыма и тут же отдаёт короткие команды:
«Ремень! Фуражка! Винтовку как держишь? Поправить!».