Слово «игра» в отношении литературы употребляется в основном в негативном значении. Правда, стоит помнить, что игра бывает разной. Набоков играл – играл умно, всерьез. И если его виртуозная игра в сюжетах на поверхности, достаточно вспомнить хотя бы рассказы «Возвращение Чорба», «Подлец», то игра смыслами, деталями – нуждается в микроскопе.
Вот, например, фрагмент исследования Вячеслава Курицына:
«Левушка не овладел Машенькой на мшистой плите. Сослался на звуки в саду.
Потом, когда они шли к воротам по пятнистой от луны дорожке, Машенька подобрала светлячка. Рассмотрела и рассмеялась:
– В обчем – холодный червячок.
В романе («Машенька». – Р. С.) есть и другие примеры, когда фраза, посвященная вроде бы одному предмету, касается на самом деле (или одновременно) иного.
Алферов за обедом сшибает стакан Ганина, извиняется, а Ганин говорит: «Пустой», и трудно здесь не расслышать оценку Ганиным алферовской личности.
Прощаясь с Людмилой, Ганин говорит будто о погоде – «Пора перестать топить. Весна». Пора, очевидно, самому Ганину перестать искусственно подогревать угасшие чувства.
В одну единицу текста упаковано два смысла.
Как и в слово «новенькая» в «Письме в Россию», которое одновременно «кодирует» и старушку, и веревку.
Федор Константинович мечтает, что, может быть, когда-нибудь не то человеком, не то привидением он выйдет на станции своего детства и пройдет стежкой вдоль шоссе с десяток верст до Лешина – «несмотря на идиотскую вещественность изоляторов». Изоляторы – электротехническое приспособление на проводах, затрудняющее беспрепятственные буйства отвлеченных энергий, сцеживающих людям свет. Но изоляторы, конечно, – это и советские камеры временного содержания, угрожающие беззаконному путешественнику. В первом своем значении (укрощения невидимых энергий) они угрожают привиденческой ипостаси беззаконного путешественника, во втором – его бренному телу.
У слов есть тень, и не всегда ясно, какое из работающих значений является основным, солнечным, а какое – дополнительным, теневым».
Каким тиражом издана книга – не указано, сколько людей стали ее обладателями – мне неизвестно. Но я бы посоветовал иметь ее в своей домашней библиотеке. И именно в бумажном виде. «Набоков без Лолиты», конечно, не для чтения перед сном, в метро. Эта толстая и тяжелая книга, скорее, провокация. Провокация увлечься Набоковым или вернуться к нему.