– …Я стараюсь быть наставником для горожан, донести до них слова великих истин, воспитать в них смирение и веру в будущее.
– Прежний настоятель предпочитал стращать их картинами Конца Света.
– Нет, ни в коем случае! – горячо запротестовал Маркус. – Страх – оружие Врага Господа. Любовь – путь, ведущий к спасению!
– Председатель Совета был у меня вчера в гостях. Он заставил меня поклясться, что я непременно навещу вас. Но он сказал больше – вы наделены свободомыслием. Местные жители склонны узреть в свободомыслии признак порока. Вы считаете себя порочным?..
Маркус не был готов к такому повороту беседы. Неожиданно, он густо покраснел.
– В частных рассуждениях вы оспариваете догматы веры. Вы отмечены здравым рассудком, пытливым и бунтарским. Вы не признаете двуличия в том, что ваши слова, обращенные к простым ремесленникам и солдатам сильно разняться с тем, что от вас узнали председатель Совета и судья?..
Молодой священник задумался, как бы половчее ответить. Наконец, медленно выговаривая слова, возразил:
– Я стараюсь дать людям то, чего они более всего нас свете желают получить. Чернь тянется к свету истин, она слепо верует, а знатным горожанам, прежде всего, необходимо доказать необходимость веры.
– Ах, как складно! – неестественно восхитился Ротмунд. Впрочем, это могло и показаться Маркусу: в прозрачных глазах гостя не прятались ни ложь и ни язвительность. Улыбаясь, он плотно сжимал губы, вероятно, по привычке скрывать острые клыки. Потому мерещилось, что он улыбается по принуждению.
– Вы считаете это обманом? – осторожно нащупывал почву, вдруг ускользнувшую из-под ног, Маркус.
– Нисколько, – продолжал раздирать в улыбке бледное лицо граф. – Ведь вы действуете во благо?.. Ведь вы просто доступным языком растолковываете постулаты Веры?..
Маркус спросил себя, а так ли это на самом деле. И нашел разом в себе и оправдания, и упреки.
Ротмунд предугадал замешательство. Возможно, он даже рассчитывал на такой эффект. Он тут же поднялся, откланялся:
– Спасибо, что смогли перебороть себя и подарить мне этот чудный разговор. Если вы не против, я приду еще?..
– Да-да, конечно…
И начальник налоговой полиции ушел, оставив после себя страшный погром в мыслях и чувствах аббата.
Да, он вернулся на следующей неделе. И они вновь провели ночь в беседе о трактовке священных текстов, о праве указывать верующим их ошибки, об искажениях и неточностях, неизменно вкрадывающихся в речь и в восприятие речи слушателями. На этот раз Маркус был вооружен лучше, бойко отражал атаки, словно школяр, выучивший урок. И опять попал впросак к окончанию беседы. И снова обдумывал и взвешивал, оценивал свою недельную работу.