Поскорей бы уж призвал государь! Должен, должен призвать, в
самое ближайшее время! Раз уж война идет, так – почему бы…
Повоевать! Отвлечься от всех мыслей паскудных, от светлого образа
Анны, Аннушки, Аннетты…
Эх! Да где же это черт Ленька? Да привезет ли он водку,
наконец?!
Кто-то осторожно постучал в дверь. Никита Петрович обрадовано
отбросил книгу:
- Ленька! Уже? Вот молодец!
- Господине, можно?
Нет, не Ленька. Да и как он мог успеть? Девчонка та, сенная,
холопка - Серафима. Однако же – мастерица, да.
- Чего тебе? – скосив глаза, хмуро бросил Бутурлин. – Обедать –
нет, не буду. Вот, как Ленька вернется – тогда поглядим.
- Я, батюшко, не про обед, - переступив порог, девушка низко
поклонилась. – Наперсток забыла.
- Наперсток? Ну, иди, посмотри тут…
Пожав плечами, молодой человек вновь потянулся к книжке – все ж
лучше умного немца почитать, чем болтать по-пустому с глупой
холопкой.
- Ой, батюшка… Может, наперсток-то мой под лавку закатился? Я
погляжу?
- Погляди, погляди…
Склонилась девка, руками под лавкой зашарила… Платок ее
скромненький, белый, развязался, упал… да прямо барину на
колени.
- Ой!
Смутилась холопка, на хозяина глянула… Волосы пышные от бьющего
чрез оконце солнышка золотом сусальным блеснули, глазищи голубые
словно ожгли огнем! А как ресницы затрепетали! Ох, красива
девка-то, красива… И как это он, Никита Петрович, раньше такое
богатство не углядел? Впрочем, обижать девушку не хотелось. И что с
того, что он, Бутурлин, помещик, а она – его девка дворовая? Все же
– человек. Мастерица какая… и вот – красавица, да.
- Ты, милая, может, кваску хочешь? – прогнав грустные мысли,
улыбнулся помещик.
- А, господине, испила бы! – губки растянулись в улыбке, глазки
голубенькие заблестели. – Коли угостишь – выпью.
- Ну, садись, садись, - подвинулся на лавке Бутурлин. –
Посейчас, прикажу квасу… Эй, кто там есть?
- Да, батюшка, я б и сама сбегала. Квас-то на леднике,
недалече.
- Ну, беги, чего уж… Наперсток-то свой нашла?
Про наперсток девчонка ничего не ответила, не успела. Метнулась,
убежала, только пятки сверкнули, да дернулась, ударила по плечам
коса. Так вот, с непокрытой головой, и унеслась Серафима, забыла и
платок повязать. Эх, красива дева…
Обернувшись, Никита глянул в окно – не скачет ли Ленька? Не,
нету. Да и рановато еще. До хомякинской-то усадьбы почитай с
десяток верст. Пока доскачет, пока шубу продаст, водку купит… Да
еще на озерко завернет, проверит, как там? Не-ет, надо б со
знакомым купцом тоже отправить в Поместный приказ письмишко… да не
пустое – чего-нибудь к жалобе приложить. Хоть какой-никакой
завалященький золотой или там, перстень. Хм… перстень… был бы –
приложил бы. Э-эх, призвал бы государь на войну!