Заканчив с нашим поздним ужином, я отозвал лейтенанта Лобанова
на приватный разговор.
— Товарищ Лобанов, вы же ознакомлены с приказом наркома? Я про
оказывать содействие и прочие пункты. — Уединившись, мы зашли в
хозпристройку, где начал шантаж с давления своей важностью. — Скоро
я буду писать рапорты и объяснительные, которые, наверняка, будут
читать там, — Мой палец показал на нестроганные доски потолка. — В
них, я могу положительно отметить вашу работу. Или же описать, как
забрал у вас совсекретные документы, о чём вы так и не
доложили.
— Понятно, не объясняй. Что предлагаешь? — В умных глазах
гэбэшника светился огонёк некой брезгливости. Что мне, понятное
дело, не понравилось.
— Женя! Не перебивай! — Посмотрел на него строгим взглядом
учителя. — Не предлагаю, а имею к тебе парочку небольших
просьб.
Епт-ыть. Здоровый мужик, сотрудник спецслужб, а стушевался, как
пойманный за проказу шкодник.
— Терентьева, Кречетова и Гонтарева оставить при своих частях и
представить к наградам. — Озвучил свою просьбу.
Лейтенант успокоено хмыкнул. — Да ничего с ними не сделают. А
про награды, это не к нам, это больше от тебя зависит. От твоих
рапортов. — Уточнил он в конце.
Будешь? — Он достал пачку немецких сигарет без фильтра. — Это
всё? Или будет ещё что-то.
От курева отказался, но запах дыма нюхнул. Терпеливо подождал,
когда лейтенант докурит. Затем выдал. — Алекса, мы возьмём с
собой.
Эмигрант так и оставался за рулём бронетранспортёра, держался за
него, словно за спасательный круг. Когда от нас отстал тот генерал,
мы с Фёдором сбегали в дом, где он ночевал раньше, и выменяли у
одного хохлястого старшины солдатскую шапку с шинелью. Взамен отдал
затрофеенную у офицера серебрянную фляжку. Переодевшись, Алекс стал
почти похож на нормального человека.
Не скажу, что мне его стало жаль, просто так вышло, что я
пообещал ему жизнь и относительную свободу, если поможет нам.
Признаю, ляпнул, когда был под градусом, и потом, пока возвращались
из рейда, всё прикидывал, как поступить. Можно было выпнуть из
машины и скатертью дорожка. Это было ему предложено, и он,
неожиданно для всех, отказался, хотя мы тогда были на территории
контролируемой гитлеровскими войсками. Мужики заявили, что он
просто трусит, боится, что мы его шлёпнем, если он побежит к своим.
Да, он боялся, но не того, о чём говорили.