Из их разговоров выходило, что по обе стороны от села проходили
две наиважнейших транспортных артерии.
Брест‐Минск‐Москва. Шоссе и железная дорога, а также дороги их
пересекающие. Тут не было транспортного узла, как такового, но этот
населённый пункт был важен для контроля и безопасности участка
большой протяжённости.
Повреждённые машины, танки, орудия шли в составах на запад, а на
восток перебрасывали пополнение, новую технику, ГСМ и
продовольствие.
Вот и засели здесь дядьки из вермахта с оружием и лопатами
наготове. Выявляют вредителей и устраняют неисправности. Попутно
обустраивают свой быт и развлекаются как могут.
Местные даже рады такой популярности у своего села. Потому что,
как рассказывали эти мужички, становилось ясно, не всем так
повезло. Многие деревни и сёла уже начали сжигать.
— ...мне Холенков передал, что в Толочин сгоняют жидов.
— И что?
— А то! Если подсуетиться и сдать их первыми, то можно поиметь с
этого.
— Это ты Семёну расскажи, а я не хочу к германцам под горячую
руку попасть.
— Дурень! Петруша, хоть ты ему скажи, если мы притащим семью
жида, кому какое будет дело, если у них из дома что-то пропадёт. У
Бляхмана старшего корова дойная из колхозного стада и, если ты
Коляшка её к себе уведёшь, никто не рыпнется.
Трусоватый Николай замер, — Что, вот прямо увести?
— Хоть прямо, хоть криво!
Агитирующий на грабёж, торжествующее указав пальцем в потолок,
кивнул и добавил. — Нет! Не рыпнутся. К тому же, за них могут сами
немцы заплатить.
Кошкин, как и остальные, уставился на односельчанина, не забывая
пережёвывать квашеную капусту. — Терентий, так у тебя жена
еврейка.
Вот это номер. Удобно устроившись на стожке сена, чуть не
сверзился, услышав такое.
— А! Четыре года жили, а детей так и не нажили. Не жалко. —
Выпив самогона, продолжил.
— А вот если я сам её не приведу, то и меня с ней за бейцы
ухватят.
— Петруша, что с Костей? Он согласился? — Переводя тему
разговора, спросил четвёртый. — Я видел сегодня господина Ноймана,
говорит оберст‐лейтенант уже в следующую пятницу приедет. Будут
крахмальный завод запускать.
— Нет, отказал, говорит радикулит у него. Я с Гришей
договорился.
— Вот паскудник! Так и не простил тебя за Сашку?
Пётр Игнатьевич фыркнул, разливая присутствующим. — Он не
господь бог, чтобы прощать. Я, Даня, всё правильно тогда сделал,
когда его брата в ГПУ сдавал.