А чуть дальше, в углу, стояла странная тумбочка. И висели
странные шторы.
Неужели бывают больницы, стилизованные под викторианскую Англию?
Допустим, что бывают. Но медицинская страховка Тео такой экзотики
точно не покрывала. И Тео не уверена, что хотела бы… Где
аппаратура? Если она была в коме, или даже просто без сознания,
должны ведь быть все эти пищащие, подмигивающие огоньками датчики,
отслеживающие давление, сердцебиение, мозговые волны или что они
там отслеживают…
— Гх.. Мф.. Хд.. — захрипела, ворочая одеревеневшим языком Тео.
Старичок тут же сорвался с места, метнулся к тумбочке и вернулся с
высоким стаканом.
— Вот, попейте, — он бережно приподнял Тео голову и поднес к ее
губам узкую кромку стекла. Тео попыталась сделать глоток. Зубы
неуклюже лязгнули о стакан, по подбородку потекло холодное и
щекотное. Отчаянно напрягая челюсть, Тео поплотнее сомкнула губы, и
вода наконец-то пошла куда надо. Холодная, чуть кисловатая, с
резким привкусом мяты и цедры, она наполнила рот, смывая липкую
горечь налета. Тео пила, жадно захлебываясь, — так, словно не
видела воды несколько дней.
А может, и не видела. Кто знает.
— Все, все, хватит. Излишества вам вредны, — старичок мягко, но
решительно отнял стакан и промокнул подбородок и шею Тео крохотным
вышитым полотенечком. — Теперь вам получше?
— Да, — наконец-то смогла выдавить из себя Тео. — Да. Где я?
— Вы у себя дома. Не волнуйтесь, дорогая, все в полном порядке.
Мэри уже зовет госпожу Дюваль, сейчас ваша милейшая бабушка будет
здесь…
Дома? Бабушка? Мэри? Кто, что, что это?! Тео забилась на
кровати, бессильно упираясь пятками в матрас, привстала, в
последнем усилии охватив взглядом комнату — обшитые деревом стены,
секретер у окна, тяжеленный пузатый комод... Это не ее дом!
Неправда! Не может быть, что за чушь, вы врете! Тео распахнула рот,
но из горла донесся только придушенный хрип. А потом она потеряла
сознание.
Когда Тео очнулась, у кровати собрался целый консилиум. К
ветхому старичку присоединилась такая же древняя старушка. Но если
старичок казался слепленным из тонких веточек, то старушка была
сварена из арматуры. Выцветшие глаза смотрели внимательно и цепко —
как у оценщика в ломбарде. За старушкой маячил высокий юноша в
клетчатом жилете. Такие закрученные кверху тонкие усики Тео видел
только в кино и на ретрофотографиях. Кажется, юноша чем-то их
смазывал, придавая глянцевую прочность и стеклянный неживой
блеск.