– Это мы еще поглядим,
– насупился кардинал. – Забирай, он твой. Встретимся
через десять дней на королевском суде.
К тому времени Мясник давно уже
избавил меня от пут, помог подняться с ужасного ложа, даже
перетянул какой-то сравнительно чистой тряпицей кровоточащую рану
на левом плече, принес одежду и, как на малолетнего шкета, натянул
сперва штаны с сапогами, затем нательную сорочку и камзол. Как
только он оставил меня в покое, я с грехом пополам доковылял до
ближайшей стенки и, прижавшись к ней спиной, стал терпеливо ждать
окончания разговора.
– Благодарю, Ваалд,
– кивнул герцог Его Преосвященству и, обернувшись ко мне,
спросил: – Сам идти сможешь или за носилками послать?
– Смогу, – откликнулся я и
едва не разрыдался от нахлынувшего вдруг облегчения, только теперь
окончательно уверовав, что удастся вырваться из застенков
Инквизиции.
– Тогда пошли, – Прустан
подхватил меня под локоть здоровой правой руки и потащил в дальний
угол камеры, где была потайная дверь.
– Погоди, Ваалд, я хочу сам
попробовать, – остановил он, двинувшегося было открывать нам
проход, кардинала.
А дальше меня накрыло.
Это случилось, как всегда,
неожиданно. Чудной Дар, доставшийся мне в наследство от
неизвестного отца, вновь проявился во всей красе, выдернув на
несколько секунд из обыденной реальности в тонкий мир грез. За эти
считанные мгновенья безвременья на меня обрушилась бездна
информации. Яркие видения замелькали перед широко открытыми и
ничего не видящими глазами.
Глава четвертая, в которой я
невольно участвую в «постельной сцене»
Мрачная пыточная камера вдруг
обернулась просторной спальней, где царил таинственный полумрак,
создаваемый льющимся из широкого окна лунным светом. Здесь я вновь
оказался в лежачем положении, к счастью, не в оковах растянутый на
дыбе, а свободно раскинувшийся на мягкой перине огромной кровати.
Терзающая измученное тело боль исчезла, мне было тепло и уютно под
теплым пуховым одеялом. Ощущения были настолько яркими и
естественными, что я невольно принял их за собственные. Осознание
истинного положения дел, как всегда, пришло с некоторым опозданием.
Лишь когда я попытался потянуться, но тело не пожелало
повиноваться, до меня, наконец, дошло, что в кровати лежу вовсе не
я, а мой покровитель герцог де’Сив, в чьи воспоминания я вероломно
проник, благодаря своему злосчастному Дару.