Состоявшийся вскоре суд, в лице местного судьи, на этот раз чуть
ли не с порога объявил приговор о том, что из-за моего нарушения,
вынесенного им приговора, согласно какой-то там статьи, или
уложения, мне объявляется наказание, в виде пяти лет лагерей. А имя
ввиду ранее вынесенное постановление, отбывать наказание мне
придется в Иркутской губернии. На этом все и завершилось. Правда
перед этим, наверное, чтобы показать некоторое соблюдение
законности, судья некоторое время допрашивал меня, интересуясь тем,
где именно отец мыл золото, и почему я не рассказал об этом на
предыдущем заседании. Тогда-то в моей голове и возникла идея, хоть
как-то отомстить дядьке. Ведь фактически благодаря ему все это и
произошло. Именно он, увидев, что отец чем-то заразился, постарался
свести со двора всю скотину, основательно покопался в вещах,
выбирая из них что-то ценное, в то время, когда в живых оставалась
только моя мать, а сам я уже находился в полубреду. И похоже,
мечтал стать собственником нашего дома, после того, как отряд вынес
из него все , что было ценного в нем. Именно поэтому он и суетился
бегая между комиссарами, и пытаясь донести свою мысль о том, что
дом сжигать не нужно, и что он так рассчитывал получить его для
себя. Похоже, никто его слушать просто не захотел. Наверное, именно
поэтому, его злоба переполнила чашу его мести и он сдал и нашу
охотничью избушку. Все по русской поговорке: «Сгорел сарай, гори и
хата!»
И вот здесь-то я и вставил свои пять копеек. Не знаю, услышали
ли меня, или все это осталось очередным сотрясением воздуха, но на
вопрос судьи, на каком именно ручье отец мыл обнаруженное в избушке
золото? Я постарался правдиво ответить, что был совершенно не курсе
этого, потому что отец доверял только своему двоюродному брату
Прохору Любашину, а меня считал еще слишком молодым для этого.
Поэтому, я хоть и знал, что иногда это происходит, но о конкретном
месте добычи золотого песка, знали только отец и дядя.
4.
Продуваемый всеми ветрами деревянный барак, сбитый из
неошкуренного горбыля, грубые занозистые нары, постелью на которых
служила охапка соломы, при условии, что ты успел ее урвать, и то,
что было надето на тебе в момент ареста. Ни о какой робе, или
теплой одежде, речи и не шло. Точнее говоря, что-то такое обещалось
с приходом зимы, но обещанного как говорят, ждут три года, а после
забывают. Тем более, если это касается зэка, а в качестве
руководства выступает советская власть. В будущем разумеется все
иначе, но и произойдет все это скорее из-за влияния западкых
крикунов, вещающих на весь мир о том, какие ужасы творятся в
советских тюрьмах.