— О, нет, — я изобразила самую глупую физиономию, на которую была способна. — За уборкой скучать не приходится.
— Уборка? Мне показалось, у тебя были гости.
— Конечно, Айгор заходил.
Вот оно! Ей очень не нравится, что сын мной увлекся. Интересно, в чем причина — только лишь в страхе потерять влияние, или есть что-то еще? Разумеется, я ему не пара — но ведь и он не жениться собрался.
— … принес еду, еще раз большое вам спасибо за нее. Но я не стала утомлять его долгими разговорами, — я снова наивно улыбнулась. — Едва ли я могу всерьез заинтересовать образованного молодого человека. Да и работы было много. Вы не представляете, во что превратился дом за эти десять лет! Пыль, паутина!
Люция скривилась, проследив за моим взглядом. Паутина над гардинами переливалась радугой в лучах закатного солнца.
Это тебе за «не скучала». Но как бы вывести разговор на то, что меня интересует? Или спросить прямо?
— И еще я перебрала мамины наряды. — Я поправила край косынки, аккуратно, чтобы не открыть шею. — Кажется, я начала вспоминать. Все-таки в родном доме и стены помогают… — Я помолчала. Люция на провокацию не повелась, пришлось продолжить. — Только странно. Я вроде бы помню эту вещь на маме, но почему-то мама видится мне беременной.
Люция подскочила.
— Что за ужасные слова ты говоришь!
— Что ужасного в беременности? — теперь уже совершенно искренне удивилась я. — По-моему, это прекрасно…
— Это деликатное состояние действительно прекрасно. — Люция сейчас выглядела так, будто проглотила живую пиявку. — Поэтому такие грубые эпитеты…
Ах, вот оно в чем дело! Я невольно бросила взгляд на ножки кресел — неужели и здесь их драпируют, чтобы не наводили на неприличные мысли о дамских ножках? Нет, до такого маразма здесь не дошли, слава местному богу.
— Конечно, приют есть приют, и трудно ожидать хорошего воспитания. Но теперь ты вернулась в то общество, которое подобает тебе по праву рождения. Милая, тебе надо очень внимательно следить за своими словами.
— Хорошо, госпожа Сапфира.
Она снова сладко улыбнулась.
— Для тебя я всегда «тетя Люция».
— Хорошо, тетя Люция. Но все же я хотела бы знать, что сталось с малышом.
Она извлекла из рукава кружевной платочек, промокнула сухие глаза.
— Правду говорят, что господь ничего не делает зря. Сейчас я думаю: то, что ты потеряла память, на самом деле — благословение.