– Не починили, – Кэсси с улыбкой
обернулась и посмотрела мне в глаза. – Ты мышей не боишься?
Я помотал головой, вспоминая, как
отбивался от полчища крыс, имея при себе один лишь факел.
– Тогда полезли.
Она нырнула в образовавшийся проём.
Я последовал за девушкой, но зацепился за торчащий из панели гвоздь
и разодрал рукав. Кэсси потянула за деревянную планку, аккуратно
вставив панель на место. Мы оказались в темноте, в межстенном
пространстве.
У Кэсси зажгла небольшой светильник,
и мы двинулись по узкому грязному "коридору". Под подошвами хрустел
засохший мышиный помёт, с потолка свисали серые лохмотья паутины, а
от поднятой нами пыли то и дело хотелось чихать. Я сдерживался. Шёл
вслед за девушкой, перешагивая через поперечные балки,
протискивался в узкие повороты и даже кое-где проползал на
четвереньках. Мы спустились на уровень первого этажа и оказались в
совсем уж тесном проходе.
Кэсси остановилась. Она погасила
фонарь и потянула меня за рукав, показывая на светлое пятно. Я
подошёл ближе. Это была дырка – небольшая, меньше ногтя на мизинце.
Я, естественно, заглянул и увидел кусок комнаты, часть обеденного
стола, высокое окно и кадку с фикусом. Где-то рядом тикали часы.
Полноватая служанка ходила туда-сюда, изредка попадая в поле
зрения, и смахивала пыль. Она что-то напевала себе под нос.
Когда служанка вышла, Кэсси
сказала:
– Ждём. Я слышала, они уже прибыли.
Отец обычно в этой комнате с гостями разговаривает. Надеюсь, нам
повезёт, и он приведёт его именно сюда.
Я не ответил. Мы молча ждали,
стараясь не шевелиться и не производить лишних звуков. Время
тянулось медленно. Часы пробили один раз, потом, через какой-то
промежуток – ещё один. Мои ноги стали затекать, но лаз был
настолько узким, что я не мог не то что сесть, но даже согнуть
колени. Осмелевшие мыши скреблись и пищали чуть ли не у наших
ботинок.
– Долго ещё?
– Тсс!
Едва Кэсси меня одёрнула,
послышались шаги. В комнату вошли несколько человек. Пита Улля я
узнал по хриплому басу и тяжёлому дыханию. Он протопал через
видимое мне пространство и кряхтя плюхнулся в кресло. Второй
человек держал в руках арбалет. Кажется, это был старший сын Пита.
Следом появились двое фрорри, ступающие мягко и легко. Последним я
увидел вождя: он сел между мной и окном, морщинистый, но с чёрными
косами и вплетёнными в них перьями. Головной убор этого фрорри тоже
был сделан из перьев, но выглядел не помпезно, а весьма скромно. На
лице и руках я заметил тёмно-красные полоски. Боевая раскраска?
Татуировки? Я вспомнил, что это отец Норры, а у той были пятна.
Скорее всего, это естественная расцветка вождя – если, конечно, так
можно выразиться.