— «Панацеей от всех болезней назвать бы
впору», — медленно прочитал Макс вполголоса.
— «Но не стоит кричать об этом на сильный
ветер...»
В коридоре скрипнула половица. И ещё, и ещё
раз — всё ближе и ближе. Странные звуки в старом
доме давно были делом привычным, но сейчас Максу почему-то
стало страшно. Он замер, напряжённо вслушиваясь, но скрип
больше не повторился. Макс шумно выдохнул и вернулся
к прерванному занятию. Перевернул страницу и нашёл там
засушенные цветы, которых никогда не встречал раньше.
Истончившиеся, но всё ещё яркие, несмотря на то, что
пролежали между страниц много лет. Максим только успел подумать,
что их надо будет показать мистеру Бруксу, старенькому
учителю, тоже увлечённому ботаникой, как дверь в его комнату
распахнулась и краем глаза мальчик заметил что-то чёрное,
метнувшееся к кровати.
Он закричал и вскочил, тетрадь выпала из рук,
засушенные растения разлетелись по комнате, а это чёрное,
с жутким безглазым лицом, зарычало, прыгнуло на него,
но по пути наткнулось на стул, перелетело через
сиденье, грохнулось на пол и заорало обиженным голосом, так
похожим на голос сестры.
Максим тоже заорал, но на этот раз от злости, потому что
существо открыло глаза — и глаза эти были Лисины, тут уж сомнений
не оставалось. А чёрный балахон был сделан из старого маминого
платья, и лицо Лиса намазала краской, оставшейся ещё с
Хэллоуина.
Спрыгнув с кровати, Максим бросился к сестре,
намереваясь на этот раз уж точно её поколотить,
но та проворно вскочила и с хохотом вылетела
в коридор. Сбежала вниз по лестнице, спасаясь
от разгневанного брата, и уже распахнула дверь, чтобы
выскочить во двор, но на пороге столкнулась
с мамой.
— Что тут происходит? — спросила мама строго.
— Ваши вопли на улице слышны!
А Макс успел-таки от души пихнуть сестру кулаком в спину.
Ноябрь — самый тяжёлый месяц в году. Не успеешь
глаза открыть, как стылая темень падает на голову беспечному
человеку, расслабленному коротким индейским летом, будто ночной
восьмикилограммовый кот. Так говорила мама, и у Лисы
не было причин с ней не согласиться.
Мама стояла на пороге, и с её волос стекала
дождевая вода. А ведь только вчера ещё сияло, грело, звало
на улицу, и птицы, сбитые с толку, с первыми
лучами солнца пели так громко, что никакого будильника не было
нужно. Лиса посмотрела на небо за мамиными плечами —
застиранное до невнятно-серого цвета, оно опустилось ниже
низкого: того и гляди, дом раздавит. Оставалось лишь
надеяться, что сильный ветер, разгулявшийся с ночи,
всё же прогонит эти противные тучи, и солнце ещё
раззолотит засыпающий лес.