После приземления, Алексей Олегович
проводил к покоям отца. Около дверей меня уже ждали. Дядя, высокий,
с редкими седыми волосами на голове, в простом костюме и с
понуренным взглядом. Николай, смазливый молодой человек, гроза
девичьих сердец, от которого за милю несёт высокомерием и чувством
собственной важности, никаких ярких талантов и достойных упоминания
успехов «вспомнено» не было. Тетя, тоже высокая, как и все
Романовы, красивая и статная женщина в строгом брючном костюме.
Волосы черного цвета собраны в аккуратный хвост. Минимум косметики,
что подчеркивало её природную красоту. Нервно ходила из стороны в
сторону с напряженным лицом.
Моё появление привлекло всеобщее
внимание, с дядей обменялись крепкими рукопожатиями, сухо
поздоровался с Николаем, обнялись с тётей.
— Рад тебя видеть, Саша.
— Спасибо, дядя… как отец?
— Плохо, Саш, боюсь, что ему
осталось не больше пары суток. — Тётя всхлипнула, и отвернулась к
окну, — Он ждет тебя.
Кивнув дяде, я открыл дверь, зашел в
отцовские покои и плотно закрыл её за собой. В комнате было светло
и свежо, но, не смотря на это, в воздухе повисла весьма неприятная
атмосфера. Если есть у подкрадывающейся смерти запах, то это
он.
На большой кровати в центре комнаты
лежал отец. Такое ощущение, что болезнь его выпила, как бутылку
минералки, которую потом смяла сильной рукой. Всего лишь за один
год здоровый мужчина под два метра ростом и весящий под сто десять
килограмм, которому в этом году должно было исполниться шестьдесят
лет (в стране, где средняя продолжительность жизни составляет все
сто пятьдесят), превратился в жутковатую пародию на мумию.
Болезненная худоба, полностью лысая голова, бледность, чуть слышное
хрипловатое дыхание, а для полного «счастья» около месяца он уже не
в состоянии подняться с кровати.
— Здравствуй, папа. — Я взял стул у
стенки, поставил возле кровати и сел. — Как ты себя чувствуешь?
— Здравствуй-здравствуй, сынок. —
Видно, что общение дается ему с трудом, однако, он словно чуточку
просиял при моём приходе, словно бы приберёг часть сил для этого
разговора. — Рад, что ты успел прилететь до моей кончины… не зря я
терпел этих вездесущих докторов. Цыц! Не думай даже меня
перебивать… мне нужно еще много сказать, а время на исходе. Вот,
возьми.
Он снял массивный перстень с левой
руки и передал его мне.