Это все оттого, что магию в народе не любят. К волшебникам
относятся с опаской, с уважением или с подозрением, их терпят, их
услугами не прочь воспользоваться любой, кто может себе это
позволить, но народной любви волшебникам не сыскать. Наверное, если
бы кто-то описал волшебника, как главного героя, эту книгу просто
никто не стал бы читать.
Несправедливо, черт побери. Обидно.
Я — волшебник.
Если бы я обладал талантом к написанию книг, я наверняка
попытался бы создать историю о волшебнике, которая была бы
интересна всем. Я начал бы с самого детства своего героя, и
описывал бы процесс его взросления и постижения им всех тайн магии
год за годом. Для нагнетания атмосферы я ввел бы главного
отрицательного персонажа — самого могущественного злобного
волшебника всех времен и народов. Скажем, между этим злодеем и
мальчиком существует мистическая связь. Для обозначения мистической
связи лучше всего использовать какое-нибудь древнее пророчество.
Типа, в живых должен остаться только один. При этом лучше не
объяснять, почему именно так, и чем какой-то мальчишка может
угрожать великому злодею. Пророчества вообще не должны быть
логичными, иначе никто не стал бы называть их пророчествами.
И вот этот злодей является в дом новорожденного волшебного
мальчика и пытается его убить. Но что-то обламывается, и злодей
чуть не погибает сам. Что именно обламывается и почему, тоже лучше
сразу не объяснять, чтоб поддерживать напряжение сюжета. В итоге
получится противостояние длиною в жизнь.
Жалко, что я не умею писать книги. Зато я умею составлять
заклинания. Чем я, собственно говоря, и занимался в тот прекрасный
день, когда моя упорядоченная, скучная и комфортная жизнь полетела
дракону под хвост.
Сначала послушался стук копыт, потом стук в дверь.
Естественно, я вышел посмотреть, в чем дело. Для живущего на
отшибе молодого чародея любой визит может оказаться крайне важным.
Большая часть визитеров нуждается в магических услугах, а чародею
тоже надо что-то кушать.
Правда, в основном моими клиентами являются крестьяне, и их
появление помимо стука копыт сопровождает еще и скрип тележных
колес.
Я открыл дверь и вышел на крыльцо. Моя сегодняшняя гостья
совершенно определенно принадлежала не к крестьянскому
сословию.
Это была дама из высшего света. Она была одета в элегантный
зеленый костюм и сапоги для верховой езды. Венчал композицию
пажеский украшенный пером белой птицы берет, из-под которого
выбивались волны каштановых волос. На поясе гостьи висел короткий
дамский кинжал, рукоятка которого была инкрустирована драгоценными
камнями.