Можно было проявить гибкость, не озвучивать будущему командиру
обвинение в неприязни к оборотням. Но Илларион решил расставить
точки над «Ё» — о Матеаше поговаривали всякое, и лучше сразу
получить от ворот поворот, чем выслушивать ежедневные придирки.
Свободные сутки между сменами он проводил с сыном и старался
развлечь его чем-нибудь новым и интересным. Дома они выбирались на
всяческие детские представления, в кукольный театр, в океанариум,
на выставки восковых фигур и движущихся роботов. Что-то нравилось
им обоим — к роботам они сходили три раза; что-то не нравилось
Иллариону — он недолюбливал детское хоровое пение; а что-то пугало
Брайко — с выставки пластмассовых динозавров им пришлось поспешно
уйти, потому что мелкий разрыдался из-за темноты помещения и
громких звуков из колонок.
Илларион перечитал кучу статей о воспитании древесных барсов,
довел детсадовского человека-психолога до белого каления, требуя
консультаций на каждую подозрительную ситуацию, и, в итоге,
убедился — никаких фобий у Братислава нет. Есть особенности
характера, склонность к уединению. В пределах нормы, как у всех. С
первого утренника они бежали — Братислав увидел ватную бороду
Снежного Деда и разрыдался. Илларион эвакуировал сына через
пожарный выход, а потом, в машине, признал, что актер-медведь
накладной бородой и зычным рыком способен и взрослого рыся
напугать, не только мелкого брыся, впервые увидевшего новогоднее
представление. Пришлось вливаться в детско-светскую жизнь
постепенно, а позже садик сильно помог: котят Братислав не боялся,
иногда охотно включался в общие игры, иногда отсиживался в углу, но
в целом нормально вписывался в коллектив. В прошлом году, когда
городские развлечения подозрительно быстро закончились, а по улицам
было невозможно гулять из-за полчищ гнуса, Илларион рискнул, взял
отпуск и свозил сына на море, в тихий курортный поселок — ожидая
криков и слёз в самолете, в маленькой гостинице и на пляже. На
удивление, обошлось. Брайко умеренно капризничал, шипел на волчат,
которые пытались с ним поиграть, и, в итоге, нашел себе
приятеля-медвежонка, с которым подолгу плескался в воде и
перебрасывался надувным мячом. Илларион беседовал с
медведями-губачами, расширял кругозор, выслушивая сравнительные
вкусовые характеристики термитов, пчел и муравьев, и вернулся домой
бодрым и отдохнувшим. Море ему не особенно-то нравилось — плавать
он не любил, хотя и умел — а вот беспечная атмосфера
провинциального юга с падающими с деревьев фруктами и чурчхелой из
виноградного и гранатового сока, заворожила. Никакого сравнения со
скучными поездками в ведомственный санаторий, куда их с братом
вывозили родители. Никакой молочной каши по утрам, зарядки и
огороженного пляжа, за который не позволяли высовывать нос.