«Почему я не съездил на юг сам? — удивлялся он, валяясь на
пляже. — Ведь мог — и когда учился, и когда только начал работать.
Но санаторий всю охоту отбил. Только подумаешь, и сразу "нет".
Хорошо хоть сейчас догадался».
В поселке жили и оборотни и люди — вежливые, радушные и
одновременно равнодушные к отдыхающим. Все было так и не так, как
дома, и вызывало какую-то необъяснимую зависть. Словно Иллариона
манили глянцевой картинкой в рамочке, в которую хочется, но
невозможно влезть. А потом в гостинице на соседней улице загорелась
мансарда, и работа пожарного звена подтолкнула к осознанию простой
истины: «Я ведь где угодно пригожусь. Служебные инструкции везде
одинаковые».
Мысль прочно поселилась в голове, и привела с собой
слово-искушение: «Переезд». Была и веская причина, не позволявшая
считать искушение блажью. Братислав родился слабеньким, первый год
жизни провел в больницах, второй и третий — под неусыпным
наблюдением семейного врача. Родители Иллариона твердили, что в
этом виновата Берта, выпившая травяной сбор, чтобы избавиться от
беременности. Илларион считал, что виноватых искать глупо, и
заботился о сыне изо всех сил — доставал редкие витаминные смеси,
покупал сухофрукты, возил на кварцевые процедуры. Неделя на море
помогла больше, чем все вместе взятое — Брайко долго не кашлял, не
обвешивался соплями и не жаловался на больные уши.
Когда Илларион произнес слово-искушение вслух, на него обрушился
шквал негодующих криков. Родители, брат, дяди, тети, племянники и
племянницы, двоюродная и троюродная родня хором твердили: «Ларчик,
как ты поедешь один, с маленьким ребенком? Это не отпуск, из
которого можно вернуться, если не понравится гостиница или пляж.
Кто присмотрит за Брайко, когда ты уйдешь на дежурство? А если ты —
тьфу-тьфу-тьфу! — попадешь в госпиталь?»
Пришлось соврать. Илларион заверил родственников, что
переводится на должность пожарного инспектора. Обходы, проверки,
пересчет огнетушителей в коридорах, кабинетная работа. Размеренная
жизнь. Да, небольшая зарплата, потерянные погоны... но, право же,
это не стоящая внимания мелочь.
Он понимал, что ложь неминуемо всплывет, и надеялся, что они с
Братиславом успеют прижиться на юге — тогда можно будет отбивать
требования вернуться аргументом: «Нам тут хорошо». Подготовка и
семейные скандалы растянулись на полгода. Родители, обладавшие
истинно рысьим темпераментом, кричали на Иллариона три месяца.
Пугали, грозили земными и небесными карами, лишением поддержки.
Потом устали. Или поняли, что от криков намерение Иллариона только
крепчает.