***
Я часто гулял по Лондону и порою
бывал в таких местах, где мальчишке одиннадцати лет, даже
воспитанному улицей, гулять не нежелательно. Вот и сейчас я стоял
зажатый в тупике группой неприятного вида людей, явно портовых
крыс, промышляющих грабежом и убийствами.
— Попался гадёныш! — радостно скалил
щербатый рот, худой черноволосый парень, выступающий заводилой этой
банды. — Долго же мы за тобой между контейнерами гонялись. Крышка
тебе!
— Лишь бы он опять не ускользнул, —
прохрипел единственный в банде толстяк, который всё никак не мог
отдышаться.
— Никуда он не денется, — оскалился
беззубым ртом черноволосый.
Я прикидывал свои шансы прорваться и
понял, что это довольно сложно. Но не невозможно. Нельзя просто
задрать лапки, надо пробовать сбежать. Я слегка присел, готовясь
рвануть навстречу бандитам, уже планируя проскочить мимо толстяка,
он самый из них неповоротливый, когда учуял в воздухе знакомый
запах псины, а из-за контейнера вывернул тот самый Оушен, и, увидев
меня, радостно осклабился.
— Ну, слава Мерлину, я тебя всё-таки
нашёл в этом муравейнике, малыш. Спасибо чутью, — он щёлкнул себя
по носу.
— Я же всё купил к школе, а до
отправки ещё две недели? — удивился я. — Зачем я вам понадобился,
дядя Оушен?
— Не мне, малец, — покачал косматой
головой, этот звероватый тип. — Босс приказал тебя найти. У него
новости. Сказал, ты знаешь, о чём.
У меня внезапно перехватило дыхание.
Я не забыл обещание их главного, поискать родню. Но бегать и
спрашивать, нашёл или нет, не в моих правилах. Если узнает, сам
позовёт. Вот и позвал.
— Хорошо, тогда пойдём, дядя Оушен,
— пожал плечами я и смело двинулся прямо навстречу портовым
бандитам.
Щербатый тут же попытался схватить
меня за плечо, но со стороны громилы из Лютного повеяло такой
жаждой убийства, что у портовых крыс, с их невероятно ра́звитым
чутьём на неприятности, чуть ноги не подломились. Щербатый
отпрыгнул от меня, как от прокажённого, едва не взвизгнув от
страха. Оушен стоял расслаблено возле входа в закуток между
контейнеров, но и оттуда ощущалась его готовность нести боль и
разрушение, даже немаги чувствовали такое. Это как находится рядом
с рычащим львом. Тут толстяк, который наконец-то отдышался, не
выдержал такой несправедливости. Взревев, он бросился ко мне, чтобы
схватить за шиворот. Никто не успел даже дёрнуться, как жирдяй уже
сипел, пытаясь вдохнуть, а его крепко сжимала волосатая лапа
громилы, который легко держал толстяка за горло. Поднеся его
поближе, Оушен с шумом втянул ноздрями воздух и нехорошо так
облизнулся, но потом тяжело вздохнул.