– Не оправдывайся! Зачем?.. Кстати, тебя не удивил мой звонок?
Я признался:
– Удивил… Столько времени не подавал признаков жизни и тут…
Григорий Ильич вновь рассмеялся.
– Так ведь и ты ничем не лучше: залег в своей берлоге и – ни гу-гу. Стало быть, счет-то равный – ноль-ноль, – он, сделав паузу, продолжил. – Своим звонком не помешал ли? Если что, скажи и я перезвоню позже.
– Глупости! Не можешь ты мне помешать!..
– Чем, дружище, занимаешься на данный конкретный момент?
– Если честно, пустяками, Гриш.
– Тогда… Извини меня, я нагряну к тебе…
Я прервал.
– Извинения неуместны.
– Тут готов поспорить: знаю, как тебе всегда были неприятны непрошенные гости.
– Хочешь спора? Изволь, Гриш: тебе ли не знать, что двери моей «берлоги» для тебя – всегда настежь.
– Были настежь, а сейчас…
– Были, есть и, уверяю, будут.
– Раз так, то сейчас же еду. Да… Вопросец уточняющий, дружище, имеется: ничего, если я с прицепом, а?
– Это ведь, Гриш, смотря потому, что за прицеп…
– Стандартный, очень стандартный.
– Нельзя ли поточнее?
– Например, в виде бутылочки армянского, конфет и хорошей ветчины.
– Прицеп приличный, – я тоже рассмеялся в трубку, – но будет еще лучше, если содержимое этого самого прицепа чуть-чуть поменяешь: вместо армянского, бутылочку нашей, русской.
– Изменение принимается.
Григорий Ильич положил трубку.
Не прошло и получаса, как Маврин уже был у меня. Оглядели друг друга и, похоже, оба остались довольны. Да, постарели и это бросается в глаза: даже на головах, как я люблю выражаться издавна, полторы волосинки в три ряда, причем и даже они белы-белёхоньки.
Выпили по одной рюмочке. Тост был традиционный: «За встречу!»
На правах принимающей стороны, наполнил рюмки снова. Но опрокидывать сразу не стали. На какое-то время, увлёкшись воспоминаниями, о желанном содержимом рюмок забыли. Выражаясь точнее, он говорил, а я слушал. Я понял: Маврину надо выговориться, но более благодарного слушателя, чем я, он подыскать не смог. Вот и…
Григорий Ильич спохватился, что говорит всё о себе да о себе, поэтому решил «перевести стрелки» на хозяина.
– Слышал, что «господин сочинитель» по-прежнему пописывает, а читатели почитывают. Не отходишь от традиций: хлестко пишешь. Видел твою публицистику в областной газете. Дрожь пробирала, когда читал статью «Взрывы, потрясшие мегаполис»…