– Пьет дома. Пока все выходное пособие не пропьет, не успокоится. Он не мог усидеть на редакторском месте все равно. Не было бы Скрябиной, были бы другие. Павлуша слишком много времени проводил на посиделках команды старого губернатора. Считал, что он им обязан своим теплым местом. Ведь смешно вспомнить, как он попал к нам. Вчера пьяный шарахался вместе с телевизионщиками по центру города, а через день в белой рубашке принимал поздравления в ранге редактора областной газеты, – заметил Суздальцев, разминая сигарету руками, которые много трудятся, и не только за письменным столом.
– Просто ставить было некого, – ответила Карманова, она пыталась отряхнуть с юбки невидимую пылинку. – Свой в доску – это главное. Сейчас это решающее для любой должности. Помните, как он пытался понять, что такое газета. Революцию осуществить. Делать газету для читателей. Говорил о необходимости отказаться от перепечатки пресс-релизов, ввел разную оплату за материалы с официальных мероприятий и журналистские расследования. Все это популизм и не более. Надо было быть гибче и знать, на кого опираться. Мне его ни капли не жалко.
И она презрительно поджала губы.
– Но он разобрался. И все, что было сделано, отлично сказалось на рейтинге издания, – стряхнув пепел с сигареты прямо на пол, сказала Светлана Капустина, – он позволял писать то, что нравиться. Правда, до особых пределов, если ты не затрагиваешь губера, но поле для маневров оставалось огромное. Материалы из номера он не снимал, воровать – не воровал и между собой никого не сорил. Я думаю, Ирка менять эти правила не будет.
– Не будет, если ей на это не укажут, – раздавив окурок в пепельнице, сказал Суздальцев. – Она больше, чем Тюленев, повязана обязательствами. Думаю, петь оды губернатору мы будем с удвоенной силой.
– А что бы и не попеть? Чем наша работа хуже другой? – в словах Кармановой звучал вызов. – Мы выполняем госзаказ. Значит, будем говорить о том, о чем нужно.
– Но ведь мы журналисты, – робко заметила Трифонова. Она стояла около облупившейся стены и выглядела на этой тусовке октябренком, которого курящие комсомольцы взяли постоять на шухере.
– Журналисты. И нам нужно одеваться, – Карманова подергала себя за дорогой кашемировый свитер, – есть, а некоторым еще и пить… – кивнула Марина куда-то в глубь комнаты.