— Сердца у вас нет! У меня умер единственный
близкий человек, а вы хотите ради денег в одночасье
разрушить все, чем он жил. Все, о чем она завещала мне
заботиться. Я пойду пешком!
Девушка выпрыгнула из экипажа. Отчим велел
не останавливаться.
— Слабая женская организация, брат. Ты прав. Пусть пройдется
пешком. Проветрится. Ей станет получше.
Мадлен побежала прочь к вившейся среди деревьев горной тропе.
Там не мог проехать ни всадник, ни экипаж, а вот для тех, кто хочет
побыть в одиночестве, маршрут самый лучший: затерявшийся среди
зарослей, укрытый от ветра и лишних глаз. Отсюда можно наблюдать,
оставаясь незамеченным. В детстве ей очень нравилось это место.
Здесь она чувствовала себя защищеннее, чем дома.
Девушка присела на камень и обняла колени руками. Как
можно жить с родственниками, и чувствовать себя безмерно
одинокой? Одиночество не означает, что вокруг тебя никого.
Одиночество означает, что окружающие люди — чужие, даже если
они родня.
Мадлен тихо плакала.
Вечер медленно спускался на Бёртли-у-моря. Небо уже совсем
погасло, а солнце скрылось за горами. Курортный город
светился огнями, как рождественское дерево. Внизу у самых скал
выехал из туннеля паровоз, напоминающий в полутьме
сияющую гусеницу. Хезерфогский экспресс. Он идет
в столицу.
Сесть бы на него, имея билет только в один конец
или не имея никакого вовсе. Пусть увезет хоть куда. Пусть
Мадлен злой контролер высадит где-нибудь на полустанке
в какой-нибудь забытой богом деревне. Везде лучше, чем здесь.
Везде лучше чем здесь.
Вспоминая странные объятия дяди Юниаса, она поежилась, как
от холода. Почему-то было неприятно, словно платье испачкалось
в чем-то мерзком и теперь липло к коже. Словно
на нее вылили ушат холодной грязи, а отмыться негде.
Ветер шуршал кронами деревьев над головой и словно нашептывал
колыбельную.
Столько огоньков внизу. Столько окошек. И за каждым
своя жизнь. Счастливы ли люди, живущие там? Или, может быть,
под этими покатыми сланцевыми крышами живут такие же бедные,
всеми забытые девушки, как она? Обреченные навечно прислуживать
нелюбимым родственникам, обреченные смотреть, как рушится то,
что они любят. Бесправные, бессильные.
Мадлен сжала пальцы в кулак и вновь ощутила
присутствие магии. До чего же обидно! Ведь у нее
есть дар! Ведь она сильный маг. Но колдовать
в королевстве строжайше запрещено всем, кто не прошел
обучения, не получил разрешения и не платит налог.
Налог на магию! Смешно. Почти так же глупо, как налог
на тень или на воздух. Хотя что смешного, налог
на тень ведь существует. Все, кто не соблюдает закона,
лишаются магии навсегда. Отследить это не сложно,
а магический контроль хорошо выполняет свои обязанности. Вон
их вышка, поднимается над городом, соперничая со шпилями
ратуши и церкви. Лишенный магии человек теряет не только
способности, он лишается и части жизни. Словно
от него отрывают, например, руку.