Экипаж повернул с тесной улицы Диолей на набережную. В Нижнем
Бёртли почти все улицы выходили к ней. Прилив уже начался и море
приблизилось к мраморной ограде. Погода стояла ветренная. Облака
закрыли солнце, делая поверхность воды похожей на свинцовые
кружева. Волны тихо накатывали на каменистый берег. Над Ветряной
аркой по узеньким пешеходным тропинкам гуляли туристы,
издалека казавшиеся не больше муравьев.
— Что она сказала вам?
Мадлен несколько мгновений глядела на море и на отвесные белые
берега, вздымающиеся слева и справа от набережной. Под Ветряной
аркой проходил крохотный парусник.
— Почему-то она сказала что может мне помочь. Не объяснила с чем
помочь, и как. А потом сразу спросила, слышала ли я об убийстве у
дома на окраине?
— Об убийстве?
— Да. Я тоже ее переспросила. Я уточнила говорит ли она о том
несчастном случае о машине и промышленнике. Я видела журналистов
пару дней назад и сестры мои его обсуждали. Льера Вэндолин
посмеялась и сказала что это не несчастный случай, а убийство. Я
сказала что ей с этим нужно идти в полицию, но льера Вэндолин
ответила что ее там не слушают. Или не пускают. Что-то такое.
— То и другое, — тяжело вздохнул Дэмсон Колби. — Льера Вэндолин
лет десять по несколько раз в неделю заявляется… заявлялась в
полицейское управление с жалобами, подозрениями и обвинениями. До
этого дня ни одного серьезного повода к ней прислушаться не было. В
нашем управлении ее знали даже уборщицы. Она была мальчиком,
который кричал “Волки!”. Ей и раньше всюду мерещились заговоры,
убийства и тайные приготовления к революции. Какие-нибудь
подробности она вам сообщила?
— Нет. Мне показалось что она не хочет говорить на площади.
Льера Вэндолин все время озиралась и упоминала что за ней кто-то
следит.
— Кто-то? Она не уточняла примет?
— Нет. Только, кажется она имела ввиду мужчину. Она говорила
что-то вроде: “Убийца, приспешник, помощник, слуга”. Она говорила
что этот человек за ней ходит.
— Вы кого-то видели?
— Нет. Она подошла ко мне на площади, а там было очень шумно и
многолюдно. Вы же знаете там рынок и еще была большая группа
туристов. Я пригласила ее к себе, но она как-то странно
отреагировала и сказала, что бы я сама пришла к ней через час. Вот
я и пришла.
— А как именно она отреагировала?
— Я не очень поняла. Кажется, с отвращением или презрением. Ее
смутило то, что я сдаю комнаты. Она сказала что-то вроде “это
невозможно” или “это немыслимо”. Я подумала что она осуждает то,
что я сдаю комнаты мужчинам.