– Ты что? – едва не задохнулась от возмущения мать. – Проиграл
нашу гитару? Как можно, она же принадлежала твоему отцу!
Боже! Мало того, что он пьянчуга, так еще и игрок. Странно, что
в этом осколке прежней роскоши вообще что-то сохранилось!
– Прости, – пролепетал Модест, – так получилось…
– Иванъ Краснощёковъ, – удалось прочитать, на вытертой от
времени этикетке. – 1857 год. Однако!
– Зачем вам она? – трагически заломила руки дама, переключившись
на меня. – Вы же ничего не понимаете в настоящей музыке!
В какой-то мере, её можно было понять. Какой-то странный
незнакомец, крайне непрезентабельного вида, да ещё и с покоцаным
лицом, уносит из дома дорогую вещь. А ведь это, помимо всего
прочего, ещё и память о былых временах, явно гораздо более
благополучных, нежели нынешние… но вернуть эту гитару было выше
моих сил!
– Вы просто погубите этот прекрасный инструмент! – продолжала
она, с ужасом глядя, как я прошелся по струнам, и начал петь:
– Пардон, мадам, снимите Ваше ожерелье,
Ну-ну, не плачьте, я ж Вас до смерти жалею!
Снимете, будьте так добры, Вас умоляю,
Прошу учесть, что два раза не повторяю!
Этого куплета оказалось вполне достаточно, чтобы прекратить
бесполезную дискуссию. Все-таки Шуфутинский – гений! Хотя
исполнение Розенбаума нравится мне больше.
В конце концов, всё честно. У меня теперь есть гитара, а у
Модеста и его матушки будет что покушать.
– И не надо смотреть на меня как на монстра. Вы ведь не рояля
работы Страдивари лишились, а всего лишь…
– Страдивари был скрипичным мастером! – попыталась оставить
последнее слово за собой дама.
Ей богу, лучше бы она этого не делала.
– Это для недорезанных буржуев он делал только скрипки, – строго
посмотрел на них я. – А для мирового пролетариата даже барабаны!
Вам все понятно?
– Да, – выдавили из себя они.
– Вот что, Мотя, – пообещал я на прощание своему сменщику. –
Если ты будешь продолжать пить и огорчать маму, я лично займусь
твоим воспитанием. Нет не потому, что мне её жалко. Просто не хочу,
чтобы ты подводил других людей, в особенности меня, и вынуждал
менять планы. Поэтому, ты прекратишь якшаться с подозрительными
личностями в выходные дни, а будешь сидеть дома и учить сольфеджио.
Чтобы твои близкие были довольны, а в мире царили красота и
гармония!
Осень принесла с собой дожди, холода, слякоть… и первые большие
деньги. С тех пор как у меня появился сменщик и гитара, я стал
захаживать в кабаки и трактиры, да играть для активно выпивающей и
закусывающей публики. Поначалу моими гонорарами от благодарного
зрителя были стакан самогона с закуской, а иногда и без таковой.
Потом, по мере роста популярности, стали присылать бутылки. Ей
богу, если бы я всё это выпивал, то очень скоро покатился по той
самой дорожке, что едва не погубила Модеста.