– Ну, что вы. Я просто артист. А поскольку вы меня ещё не
наняли, могу говорить правду в лицо. Это привилегия шутов и
смертников.
– Ха-ха-ха, – засмеялся Грохотов. – Какой всё же прелюбопытный
субъект… будь, по-вашему! Вот вам десять, – рядом со всё ещё
лежащей на столе пачкой появилась вторая, пожиже, но состоящая из
стотысячных купюр. – Жду вас завтра в новом костюме…
– Пётр Михайлович, – заскочил к нам с бешено сияющими глазами
Федька. – Уходить вам надо!
– Что случилось?
– Облава милицейская. Давайте я вас с барышней черным ходом
выведу…
– Идём, – решительно заявил нэпман, после чего обернулся ко мне,
и на его губах появилось нечто вроде усмешки. – Прошу запомнить,
аванс вы получили!
– Я бы согласился и на половину!
– А я дал бы вдвое больше!
Через мгновение они с Корделией исчезли, а я сгрёб деньги в
охапку и рассовал относительно мелкие купюры по карманам, пачку
стотысячных же запихнул в голенище сапога. Сейчас будет обыск, но
вполне вероятно, что поверхностный. Глядишь, что-нибудь сохраню. А
нет, значит, судьба…
Когда милиционеры во главе с Фельдманом ворвались в зал и
принялись шмонать нашу публику, я уже вышел на сцену. Гитару убрал
подальше, мало ли, инструмент хрупкий, а сам сел за пианино и
заиграл отрывок из оперетты Оффенбаха «Орфей в аду». Под неё ещё
канкан танцуют…
– Прекратить балаган! – громко крикнул командовавший облавой
Фельдман.
Мне ничего не оставалось, как сменить «инфернальный галоп» на
нечто более революционное…
– Вихри враждебные веют над нами, тёмные силы нас злобно
гнетут…
Увы, но «Варшавянку» тот тоже не оценил.
– Семёнов, ты что творишь? – злобно прошипел начальник милиции,
едва не придавив мне пальцы крышкой.
– Несу культуру в массы, товарищ Фельдман! А что, революционные
гимны вам тоже не нравятся?
– Немедленно прекратить! Я приказываю!!!
– Так бы сразу и сказали!
Несмотря на риск, оно того стоило. Рядовые участники мероприятия
поняли, что я знаком с начальством, и не лезли, пока бедный артист
смирно сидел на винтовом табурете и не отсвечивал. В какой-то
момент даже показалось, что про меня забыли, но нет. Появился
насупленный Никифор и повел в кабинет, временно превращённый в
допросную.
– Товарищ Семёнов! – ожег взглядом сбившегося с пути красного
конника главный милиционер Спасова. – Как тебе не стыдно бывать в
таких злачных заведениях? Ты же будённовец!