– Да тихо вы! – испугался завхоз. – Да, это возможно, но, сами
понимаете…
– Понимаю. Но прежде хотелось бы ознакомиться более предметно.
Вдруг и там какой-нибудь активист завелся?
– Кривошеева? – внимательно посмотрел на меня Гулин. – Да,
сложная женщина…
– Увы!
– Значит так. Я напишу вам записку для начальника склада. Вместе
посмотрите, и, если что-нибудь подберёте, он выпишет вам ордер. Но
за подписью ко мне!
– Вот это деловой разговор! – энергично пожал ему руку и,
получив на руки «мандат», поспешил откланяться.
Покинув заведующего хозяйством, я отправился прямиком в отдел
записи актов гражданского состояния, где, как оказалось, и
трудилась мадемуазель Ланская. Прежде это просторное помещение было
залом или большой гостиной, но потом его разгородили фанерными
перегородками на несколько маленьких закутков, где теснились
совслужащие.
Но сейчас они покинули рабочие места и дружно двинулись в
направлении пищеблока. Так что скоро она останется одна, и никто не
сможет нам помешать. По крайней мере, хотелось бы на это
надеяться.
– Гражданин, вы куда? – требовательно посмотрела на меня особа
непонятного пола и возраста в потрепанной кожаной тужурке и красным
платком на давно немытой голове.
– Мне на минуточку, только спросить! – дал ей универсальный
ответ и решительно прошел мимо.
Елена Станиславовна встретила меня на своем рабочем месте. То
есть за рабочим столом, на котором стояло лязгающее чудовище под
названием «Ундервуд». Выглядела она гораздо лучше, чем при нашей
последней встрече. Строгий приталенный костюм выгодно подчёркивал
достоинства её стройной фигуры, на довольно-таки милом лице минимум
косметики, а волосы уложены в аккуратную, но вместе с тем
женственную прическу.
– Господи, почему так долго? – прошептала она, нервно теребя
свое единственное украшение – брошь на груди.
– Спокуха, я – Дубровский! – с заговорщицким видом прошептал ей
в ответ.
– Вы что, пили?
– И не только, – поморщился от нахлынувших воспоминаний. – Где
тайник?
- Вот, - показала она на большую голландскую печь, некогда
служившую для отопления зала.
Трудно сказать, почему она не действовала. Возможно, забился
дымоход, а быть может новые хозяева решили, что она будет
потреблять слишком много дров. Теперь вместо нее установили
«буржуйку», коленчатая труба от которой вывели прямо в окно, а
лишившаяся доброй трети изразцов «голландка» превратилась в
архитектурное излишество.