Открыв скрипящую железную дверцу поддувала, Елена выволокла на
свет божий увесистый сверток с экспроприированной у незадачливых
погорельцев ювелиркой, я же тем временем, освобождал место для
драгоценностей.
– Это что? – изумилась барышня, увидев кирпичи. – Но зачем? И
куда я их дену?
– Сунете на место клада, – пожал плечами в ответ, укладывая
добычу в саквояж.
Честно сказать, не представляю, как довольно-таки субтильная
Корделия рассовала всё это добро по телу, а потом ещё и доставила
до места. В саквояж он, впрочем, поместился без каких-либо проблем,
а это на данный момент главное. Ставшие ненужными стройматериалы
заняли своё место в неиспользуемом подтопке, а следы заметены
небольшим, почерневшим от угольной пыли веником, можно уходить…
– Ну что, идем? – вопросительно посмотрел я на соседку.
– Куда?
– На обед!
– Вот вы про что… полагаю, нас не должны видеть вместе.
– Как угодно. Не боитесь, что сбегу?
– Нет, – после недолгого колебания ответила Ланская. – Не могу
объяснить почему, но вы произведите впечатление честного
человека.
– Ну, спасибо. А на обед всё-таки сходите. Кормят в вашей
столовке, правда, не очень, но всё же лучше, чем оставаться
голодной.
Видимо последний довод показался девушке состоятельным, потому
что она сняла с вешалки в углу пальто и начала одеваться. Будучи
человеком, не лишенным воспитания и даже некоторой галантности, я
остался, чтобы ей помочь. Вот за этим занятием нас и застал Миша
Фельдман.
– Здравствуйте, Елена Станиславовна, – начал он, входя, но тут
же застыл как громом пораженный.
– И вам доброе, Михаил Борисович! – растянув губы в дебильной
улыбке, ответил я.
– Что ты, то есть вы, тут делаете? – спросил начальник милиции,
как только к нему вернулся дар речи.
– Да вот, знаете ли, зашел по-соседски…
– С какой целью?!
– Подать заявление, разумеется.
– Какое еще заявление? – нахмурился Фельдман.
– О заключение брака…
– С кем?
– Мы с Николаем решили пожениться! – вдруг выпалила Ланская и
встала между нами.
Некоторое время все присутствующие молчали. Начальник Спасовской
милиции стойко принимал очередной удар судьбы, а я переваривал
услышанное. О чём думала третья сторона этого любовного
треугольника, доподлинно неизвестно, но судя по дальнейшим словам
ни о чем хорошем…
– Я давно хотела сказать вам об этом, Михаил, – справившись с
волнением, заговорила она. – И попросить оставить меня, точнее нас,
в покое!