(прим.*: В письме действительно скрыто
зашифрованное послание, но без дополнительных подсказок, которые
будут даны в следующих главах, его вряд ли можно
разгадать).
Стол в графской трапезной был сервирован
роскошно. Белоснежная скатерть искрилась, как свежевыпавший снег.
Посреди стола в узорчатой вазе стоял пышный букет чайных роз. Суп в
фарфоровой супнице источал бархатистую смесь ароматов, еще более
обостривших наш с Недом аппетит, разгулявшийся после прогулки.
Поблескивало столовое серебро. Хозяин дома был одет под стать
окружающему его великолепию: щегольской сюртук из превосходного
синего сукна, брюки безупречного покроя, полосатый жилет и
тщательно повязанный галстук. Темные непослушные волосы были
аккуратно стянуты в пучок тонкой лентой, из украшений на графе был
только массивный золотой перстень с печаткой. Мы с Недом уселись за
стол как деревянные, не решаясь лишний раз взглянуть друг на друга.
Мне еще ни разу не приходилось обедать в такой помпезной
обстановке.
К
счастью, появившийся вскоре гость лорда Фонтероя рассеял всеобщую
неловкость. Это был необыкновенный человек! Начать с того, что он
опоздал на десять минут. Агата уже успела разлить суп по тарелкам,
когда в столовую порывисто влетел щуплый пожилой джентльмен. Его
пышные седые волосы топорщились, как пух одуванчика.
—
Амброзиус, — представился он, тепло улыбнувшись мне и пожав руку
Неду.
Глаза у него были удивительно яркие, чистого
голубого оттенка.
Мистер Амброзиус — поэт, мистик и ученый, —
отрекомендовал его граф.
—
Скажи прямо: волшебник, — подмигнул странный гость, разворачивая
салфетку и без церемоний принимаясь за суп. — Я узнал о твоей
проблеме, мой мальчик, и прибыл в Уолбрук с первым же
снегом.
—
Эшентаун, — поправил Фонтерой. — Этот город уже давно называется
Эшентаун.
—
Вот как? — гость растерянно моргнул. — Значит, Большой пожар уже
был?
—
Да, всего лишь сотню лет назад, — заметила я, с интересом
разглядывая старика. Он казался таким хрупким, будто в самом деле
родился из снежной метели. У него было худощавое умное лицо, на
котором легко вспыхивала улыбка, изящные кисти рук, и он носил
старомодный сюртук такого узкого покроя, что втиснуться в него
действительно можно было лишь с помощью волшебства. Или с помощью
парочки крепких лакеев.
— У
мистера Амброзиуса весьма своеобразные отношения со временем, —
сказал мне Фонтерой.