Наконец, одному волшебнику удалось изготовить
амулет в виде драконьего зуба, который сглаживал приступы озверения
у Фонтероев. Без этого волшебного предмета их драконья сущность так
и лезла наружу, особенно в стрессовых ситуациях. Вроде сегодняшней.
Сейчас как жахнет огнем и устроит нам птичкин базар!
Я
снова с опаской покосилась на дверь и даже принюхалась. Нет, запаха
гари пока не слышно. Неужели Уолтеру удалось их помирить? Это было
бы здорово! Нед умел обращаться со спорщиками. Его непрошибаемое
спокойствие действовало на всех, как бочка масла на разъяренные
волны. Его любимым выражением было: «Минутку, давайте
разберемся».
Неожиданно дверь распахнулась, и из кабинета
вылетел граф, задев меня полой плаща. Он прошёл мимо, даже не
взглянув в мою сторону. За ним, стараясь не отставать, последовал
Нед Уолтер. Оба свернули на лестницу и скрылись. А я с тяжёлым
сердцем поднялась навстречу начальству.
Мистер Тревор застыл на пороге: насупленный,
коротконогий, с квадратными плечами, как никогда похожий на
рассерженного бульдога. Я ждала, понуро опустив голову. Ох, что
сейчас будет...
—
Хуже дурака только дурак с инициативой, — процедил шеф. — Иди за
ними. И работай.
От
счастья я не сразу поверила своим ушам. Кое-как пробормотала слова
благодарности и бросилась прочь, пока Старик не передумал. Ура!
Меня не выгонят! Я остаюсь в команде!
Перед крыльцом лорд Фонтерой и Уолтер как раз
усаживались в карету.
—
Подождите! — крикнула я, спотыкаясь на ступеньках.
Мистер Батлер демонстративно захлопнул дверцу
перед моим носом. Хлестнул кнут — и карета понеслась прочь, оставив
меня стоять на холодной улице.
Под
утро в городе выпал первый снег. Четкие следы кареты отпечатались
на нем ровными полосами. Я смотрела на них и размышляла. Мой
форменный плащ, аккуратно свернутый, остался лежать в графском
саду. Если, конечно, его не прихватил тот ушлый воришка. Можно было
вернуться в Управление за теплой одеждой, но я слишком боялась
снова нарваться на мистера Тревора. А вдруг приступ благодушия у
него уже миновал? Нет, лучше не рисковать. Дойду и так, мне не
впервой мерзнуть.
Над
городом проплыл протяжный звон, когда церковный колокол звонко
отсчитал семь ударов. Небо на востоке уже посерело и казалось таким
низким, что его можно было коснуться зонтиком. Город постепенно
оживал. Заскрипели открываемые ставни, на Цветочном рынке,
находившемся неподалеку, началась обычная суета. В тишину улиц
ворвался грохот телег, развозивших цветы и овощи. Свет фонарей стал
бледнее, а строгие очертания каменных особняков — более
отчетливыми. Мимо промчался мальчишка из редакции, прижимая к груди
пачку свежих газет. Запах горячих рогаликов, долетевший из
булочной, заставил меня мучительно сглотнуть. Как назло, у меня при
себе не было ни фартинга! В воздухе снова закружились снежные
хлопья, занавесив улицы белой пушистой кисеей. Сразу посветлело.
Снег был не самым приятным попутчиком, он щекотал мне щеки и
набивался в ботинки. Редкие прохожие, спешившие на рынок или на
службу, удивленно косились на "мальчишку", бредущего с непокрытой
головой, в легкой рубашке и ветхой курточке. Потом пожимали плечами
и шли дальше. В большом городе люди нелюбопытны.