Расстегнув замок, я стянула с себя кофту. Не зная, куда её деть,
я бросила её на пол. Под ней у меня был лифчик, который пока спасал
грудь от обжигающего взгляда Мирона. Настала очередь штанов. Из-за
волнения я никак не могла развязать шнурок на поясе. Дёргала его
концы, но всё без толку...
Напугав меня уже до трясучки, Мирон резко схватил меня за пояс
штанов и просто разорвал их на мне в клочья. Меня заколотило даже
не оттого, что теперь я стояла перед ним в одном
белье, а от осознания его физической
силы. Ему ничего не стоило точно так же разорвать и
меня саму.
– Хорошо, – выдохнул Мирон, таращась своими потемневшими глазами
на мои трусики, но обратно в кресло он не откинулся, продолжив
сидеть, наклонившись в мою сторону.
Я почувствовала его тяжёлое, звериное дыхание на своём животе и
груди, отчего вся покрылась холодными мурашками. Как же страшно,
мамочки...
– Дальше! Всё снимай!
Дрожа всем телом, я сняла лифчик. Теперь Мирон мог видеть меня
всю, и только дурацкие хлопковые трусы скрывали самое сокровенное,
что было у меня
– Ты крещёная? – внезапно спросил Мирон.
Он протянул руку и взял пальцами крестик, висевший на моей
шее.
– Как видишь, – с трудом поняв, что он спросил, ответила я,
выбивая зубами чечётку.
– Разве твой жених не должен обратить тебя в свою веру? –
недоверчиво спросил Мирон.
Как вовремя он вспомнил об Умаре! Заставил раздеться перед ним,
а теперь спрашивает зачем-то о моём женихе. Как я после такого буду
смотреть в глаза любимому мужчине? Всё, о чём я сейчас молилась –
это моя девственность. Если Мирон уничтожит её,
то заберёт вместе с неймою
жизнь. Зачем мне жить без Умара?
– Религия – это пережиток прошлого. У нас с Умаром
будет современная семья, – возразила я Мирону.
– Ага, конечно, – усмехнулся он, отпуская крестик. Я судорожно
вздохнула, пытаясь успокоиться. Когда он меня не трогает, не так уж
и страшно. – Ложись на кровать, неверная!
Что имел в виду Мирон, называя меня неверной? Так мусульмане
называют иноверцев. Или он намекал на то, что я прямо сейчас буду
изменять с ним своему жениху?
Зачем он укладывает меня на кровать? Зачем, боже?
Противиться я не посмела, боясь физической расправы от Мирона.
Он ясно дал понять, чего от меня ждёт, яснее некуда. На деревянных
ногах, плохо слушающихся меня, я доковыляла до огромной кровати.
Мебель невероятных размеров с красивым резным изголовьем, больше
смахивающая на раритет, показалась мне эшафотом.