Картина, что я увидел в кабинете, заставила меня грязно
выругаться. Окно, правда, уже закрыли, так что холодно не было,
хотя и чувствовалось, что недавно помещение выстуживалось, но в
остальном... Раскуроченные замки у ящиков письменного стола,
разворошённые в одном из ящиков бумаги, опрокинутые стулья,
разбитая настольная лампа, на полу чернильная лужа вместе с самой
чернильницей.
Рядом с лужей вниз лицом лежал хлипкого сложения человечек с
заломленными за спиной руками, связанными поясом, над ним мрачно
навис Никита и попытки вора шевелиться пресекал несильными тычками
по рёбрам, от коих неудачливый вор болезненно сопел и постанывал.
Михаил с недовольным ворчанием потирал плечо, должно быть,
ушибленное, Дементий стоял, опёршись одной рукой на стол, другой
прижимая к лицу какую-то окровавленную тряпицу. Так, внимание моё
сейчас уж всяко нужнее моему верному слуге, чем воришке.
— Лицо покажи, — я постарался, чтобы мои слова звучали помягче и
поменьше походили на команду. Да уж, досталось Дементию, нижняя
губа у него была сильно разбита.
— Хлюпик хлюпиком, а бить, гадёныш, умеет, — пожаловался Силаев,
присовокупив пару крепких словечек.
— Доктору звони сей же час! — велел я Егору.
— И губным бы надобно, ваше благородие, — добавил Силаев. — Сами
мы без вас не стали.
Солдатскую привычку титуловать меня не сиятельством, а
благородием я Силаеву ломать не стал с того самого дня, как принял
его в услужение. И ему так проще, и мне лишнее напоминание, что я,
как-никак, отставной капитан, и перед прочими слугами Дементию
отличие, тем более, все они ещё и моложе него. Ясное дело,
распоряжаться насчёт вызова губных не слуг и даже не дворецкого
дело, а моё, но тут мне хватило просто зыркнуть на Егора, уже
звонившего доктору, и тот, закончив разговор, тут же принялся
звонить в губную управу. Что ж, теперь можно полюбопытствовать, кто
это у нас тут такой охочий до моего добра...
Я приказал Пашкову и Сафонову поднять виновника переполоха на
ноги. Молодой, заметно младше меня, малый, щуплый, но вроде как
жилистый. Русые, давно не мытые волосы всклокочены, усы с бородой
бреет, но последний раз делал это никак не меньше трёх дней назад.
Держать фасон пытается, но видно, что ему страшно. Ну да, понял
уже, что шутить тут с ним никто не станет — стоял воришка
скособочившись, да под его левым глазом наливался хороший такой
синяк. Видать, неплохо его мои люди помяли. Да и ладно, если я
найду, за что их поругать, то уж точно не за это.