— Ладно, Мартынов, что толком ты ничего сказать не можешь, я
вижу, — пришлось мне признать поражение пытливого ума в неравной
схватке с непрошибаемой тупостью. А наружность этого Иван Иваныча
описать сумеешь?
— Это запросто, — оживился вор. — Седой, да не шибко старый, без
усов-бороды, щекобрады [1] только. Очки носит. Одет по-господски,
говор тоже господский, да только совсем он не из благородных.
— Почему же? — такую наблюдательность уж точно стоило
использовать по полной.
— Шмотки да вещи дешёвые, — охотно пояснил Мартынов. — Воротник
на пальте кроличий, чумадан, ну, такой как у докторов, тёртый,
палочка простецкая...
Надо полагать, говорил вор о саквояже и трости. Что ж, приметы
почти что никакие, но других всё равно нет.
— И как ты ему должен был отдать ворованное? — спросил я.
— Так прям у дома вашего сиятельства, — ответил воришка. — Он же
с нами пошёл, только через забор не полез.
— С кем это с вами? — вклинился Шаболдин.
— Э-э-э, ваше благородие, так не пойдёт, — как и все невеликого
ума люди, Мартышка, должно быть, решил, что раз его не бьют и
разговаривают с ним по-человечески, можно и нахамить. — Это Иван
Иваныч мне не сват, не брат, а своего я не сдам. На каторге ежели
прознают, что я товарища сдал, житья не дадут.
— Ну не сдашь, и пёс с тобой, сами найдём, — безразлично сказал
пристав и повернулся ко мне. — У вашего сиятельства больше вопросов
к подследственному нет?
— Нет, Борис Григорьевич, — а молодец Шаболдин, слепил мне образ
влиятельного лица из подручных, так сказать, материалов. Впрочем, и
не наврал ни разу — я и правда у царя в чести, и Татьянка, сестрица
моя, за царевичем Леонидом замужем... Но удачно вышло, ничего не
скажешь. Главное — мои догадки в общем и целом подтвердились. Про
артефакты Мартынов не сказал, но и сам мог того не знать, а вот что
в дом ко мне он полез по заказу, сознался.
— Что скажете, Алексей Филиппович? — Мартышку увели в камеру и
пристав вернулся к принятой между нами манере общения.
— Не врёт, пожалуй, — прислушавшись к своим ощущениям, сказал я.
— А ваше, Борис Григорьевич, мнение каким будет?
— Тоже скажу, что не врёт, — недолго подумав, ответил Шаболдин.
— Но меня тут другое больше заботит...
— И что же? — заинтересовался я.
— Где этого Иван Иваныча искать, — ожидаемо сказал пристав. —
Печёного я, понятно, допрошу, да он мне уж точно не скажет.