Пока репортера желтой «Копейки» «провожали» на выход, он
безуспешно упирался штиблетами в паркет и орал, так что казалось,
лопнут от натуги глаза с полопавшимися капиллярами:
- Вы все равно не заткнете мне рот! Этот держиморда к власти
рвется, чтобы еще большую войну начать! И химическими снарядами он
вчера стрелял!
Пресс –конференция длилась еще пятнадцать минут. Репортеры
старательно записывали, мое послание властям и общественности:
- Милиция создана волей населения, для охраны общественного
порядка, стихийной инициативой широких масс, без всякой помощи со
стороны власть предержащих.
- Содержание подразделения происходим моим иждивением и
пожертвованиями обывателей.
- Прием заявлений о преступлениях уже начат, патрулирование улиц
начнем завтра, ждем добровольцев.
- Пока преступники свободно выходят из мест заключения, самой
верной мерой считаю их ликвидацию при задержании.
Пока журналисты старательно выводили строки в блокнотах, а
штабс-капитан Овечкин маялся в кресле, опасливо поглядывая на
легшего на пороге кабинета упомянутого трефа, со стороны набережной
раздались звуки резких ударов и крики команд.
- Что там происходит? – репортеры отвлеклись. Они с
удовольствием побежали бы посмотреть, но, под внимательным взглядом
пса, никто не осмелился встать с места и покинуть кабинет,
перешагнув через добермана.
Через полчаса звуки на улице стихли, и я понял, что наступила
минута расплаты.
- Господа, на этом прошу считать нашу встречу завершенной.
Следующая беседа, если будет, на то ваше желание, состоится в
следующий вторник, в полдень. Просьба записываться заранее по
телефону или присылать заявки курьером. Надеюсь, что такие рабочие
беседы будут регулярными. А теперь вы можете проследовать на
набережную, полюбопытствовать, что за звуки там раздавались. Треф,
ко мне.
Пес, которому надоело охранять выход из кабинета, черным демоном
метнулся ко мне, подставляя холку для почесывания. Впереди всех из
кабинета выскочил капитан Овечкин, за ним потянулись репортеры,
после чего вышли фотограф и помощник, а я полез в сейф за
золотом.
Поручик Бабич скромно стоял у окна в фойе первого этажа, а с
улицы раздавались чьи-то крики.
Я выглянул в окно. Овечкин, как обезумевший, бегал вдоль
металлических, вбитых в мостовую железными кольями, скрепленных
между собой, штырей, что перегораживали всю площадку перед дворцом
от одного соседнего здания до другого. В середине широкого, около
двух метров, заграждения оставался узкий проход. Штабс - капитан
пытался хвататься руками за штыри, наваливаться на них телом, и
раскачивать их, но безуспешно – штыри были густо усеяны острыми,
опасно выглядящими, крючками и наконечниками.