Наконец, устав резать о острый металл руки, Овечкин подскочил к
стоящим в стороне прапорщику и поручику и стал орать на них, немало
не обращая внимания на стоящих тут же и хихикающих репортеров.
- Я вижу, поручик, вы выполнили ваши обязательства полностью. Я
весьма впечатлен скоростью работы. Откройте вашу сумку.
В планшет поручика Бабича были перегружены завернутые в бумагу
столбики золотых червонцев, после чего он заметно повеселел,
высунул голову на улицу и махнул кому-то рукой.
Тут же, мимо, продолжавшего орать капитана Овечкина несколько
солдат –саперов с эмблемами в виде перекрещенных лопаты и кирки,
пронесли четыре увесистых ящика, которые выложили на пол в фойе
дворца, после чего, так же быстро вышли.
- Это ваш фельдшер тоже заказывал. –Бабич откозырял мне и вышел
на улицу, прошел мимо попытавшегося остановить его Овечкина, как
мимо пустого места, после чего сел на одну из ломовых телег и
саперный обоз проследовал в сторону центра.
- Ребята, закрываем окна, нечего дом студить. Пулеметы держим
наготове, наблюдатели наблюдают, всем свободным – обедать
посменно.
Пока бойцы, вместе с Трефом, весело переговариваясь, двинулись в
сторону столовой, я полез осматривать ящики, презентованные мне
саперным поручиком.
С подарком я разбирался почти час, но он мне очень понравился. В
ящиках лежали древние, как гавно мамонта, крепостные ружья Гана,
слегка похожие на охотничьи ружья, с чудовищно толстым, особенно в
казенной части, стволом, циклопического веса и с могучим медным
крюком в том месте, где у ручных пулеметах наличествуют сошки.
Больше всего этот ствол походил на пушки, с которыми Ермак
Тимофеевич присоединял Сибирь к России.
Кроме ружей в ящиках лежало с сотню патронов к ним, более всего
напоминающие раскормленных до неприличия патроны к «мелкашке», но
весом каждый грамм в двести.
Между тем, штабс-капитан, устав орать на офицеров, укатил куда
то на извозчике. Через некоторое время ушел, оставшийся мне не
знакомым, поручик. Солдаты роты, устав стоять и мерзнуть на берегу
канала, стали поодиночке и группами, расходиться, только прапорщик
– выборный командир роты, оставался стоять на набережной, напротив
дворца.
- Прапорщик, идите внутрь, чай пить. И солдат своих берите,
хватит мерзнуть. – я приоткрыл раму окна и призывно помахал
рукой.