— Мисс
Аннабель? — грустно спросил мистер Бугар.
— Нет! —
рявкнула я. А затем холодно добавила, посмотрев на заезжего
аристократа и его странного спутника-лекаря: — Но здесь ведь все —
сильные мужчины. Так что вы и втроем справитесь. Так
ведь?
Лекарь
что-то пропищал и схватился за сердце, как бы давая понять, что он
не считается.
А вот
милорд расправил плечи, резко сдернул с себя сюртук и
заявил:
—
Прекрасно! Наконец дельное предложение. Раз здесь только двое
настоящих ЗДОРОВЫХ мужчин, то мы, разумеется, справимся
сами!
— Карета
тяжелая, — осторожно заметил малыш Энниз. — Вы точно того?
Сможете?
Зря он это
сказал. Губы милорда вытянулись в тонкую надменную линию, глаза
блеснули желанием поставить всех на место, а пальцы принялись
проворно закатывать рукава кипельно белой рубашки.
— Вперед! —
скомандовал он, и, бросив презрительный взгляд на меня, потом на
лекаря и, чуть задержавшись на мистере Ойзе, гордо пошел на
мост.
Я
усмехнулась и привалилась плечом к березке.
— Ой, что
будет, — прошептал мистер Ойз, так чтобы я слышала. — Остановила бы
ты этого«прынца», Анни. Потянет
себе спину…
— Это
ничего, — ответила я с улыбкой. — С ним приехал очень важный
специалист-эксперт из столицы. Вместе они, должно быть, и горы
свернут.
— Не жалко
тебе совсем мужика, — покачал головой мистер Ойз.
Я
промолчала. Потому что на самом деле уже жалела о том, что
спровоцировала этого гордеца на глупость. Только менять что-то было
поздно.
— Раз-два,
взяли! — прохрипел он, и все затрещало.
И мост, и
карета, и самомнение бедняги-лорда, лицо которого от натуги
покраснело до неузнаваемости.
Раймонд
Не знаю,
что на меня нашло.
Уже много
лет я не поднимал ничего тяжелее кожаного портфеля с документами.
Для физической работы были помощник и прислуга. И меня абсолютно
устраивал такой порядок вещей.
Пока
длинноногая девица, взявшаяся из ниоткуда на своем нелепом желтом
велосипеде, не задела мое самолюбие намеком об отсутствие во мне
силы! И как она при этом смотрела?! В больших карих глазах
плескалась насмешка. От злости во мне закипела кровь, а в голову
ударила абсолютно шальная мысль: доказать девице, что она не права.
Хотя доля истины в ее словах имелась. Или не доля, а цельная
часть?..
Теперь,
когда поясница, собиралась отвалиться от спины одним цельным очень
болючим куском, я пожалел о внезапных необоснованных амбициях.
Только было поздно.