– Чёрт бы вас побрал! Вы сидите здесь
целый месяц и ни разу не подумали о том, чтобы сбежать?
Ответом ему был настолько апатичный
взгляд, что Вайс окончательно понял: этот человек не только не
способен на побег, но даже не в состоянии допустить мысль об
этом.
– Не выйдет, – коротко сказал бывший
глава тайной службы.
– И что же? Гнить нам обоим теперь
здесь до самой смерти?
Раухель кивнул. Вайс пробормотал
одному ему известную фразу на анмодском и отвернулся к двери. Свет
по ту сторону решетчатого окошка не давал надежде угаснуть. Но,
скорее, то была уже отчаянная и бессмысленная в своём упорстве
надежда обречённого человека. Рихард был готов сию же секунду вновь
начать колотить проклятую дверь. Как бы крепка не была эта
просмоленная сосна, но на сотый или тысячный удар она всё же должна
поддаться. Он поднялся на ноги и вновь услышал голос Раухеля.
– Помню, у вас был при себе кинжал.
Сейчас он с вами?
– Нет. Его у меня больше нет, –
буркнул Вайс, не оборачиваясь.
Раздался грустный вздох, и Раухель
заговорил вновь.
– Дверь в камеру, дверь в темницу,
дверь в большой зал или задний двор, ворота замка, ворота города… У
каждой люди. Стражники с оружием. Знаете, при мне из этой темницы
никто не сбегал. Если вас не отпустят, то единственный способ
покинуть её – смерть.
– Что ж вы до сих пор не
воспользовались этим прекрасным способом? – язвительно спросил
Вайс.
Раухель вдруг запыхтел, его дыхание
участилось и сделалось шумным, а губы судорожно задрожали.
– Я пытался! – истерично простонал он
плачущим голосом. – Пытался заточить ложку, чтобы взрезать вены на
руке! Тюремщик узнал, донёс Морнераль, и в тот вечер я ел из миски,
словно пёс. Она смотрела… Смотрела и улыбалась! После мне перестали
приносить еду в миске, только проклятые пирожные… Пытался удавить
себя обрывком штанов, но не хватило духу! Я жалок! – взвизгнул
Раухель. – Жалок и заточён здесь, в этих камнях, в этом вонючем
грязном теле! Морнераль добилась того, что я презираю себя и
ненавижу собственную жизнь! Ненавижу! Ненавижу!
Бывший глава тайной службы принялся
кататься по полу и бить себя по голове, лицу и телу. Вайс смотрел
на это с изумлением и отвращением, понимая в глубине души, что,
если не удастся сбежать, то, в конце концов, его ждёт схожая жалкая
участь.
Вскоре пришёл тюремщик. Он открыл
дверь камеры и пнул визжащего Раухеля в бок, отчего тот прекратил
кричать и тихо заскулил.