Его
величество священный король Энгаты Эдвальд Одеринг спускался по
тёмной лестнице в сопровождении сира Гильяма Фолтрейна, что освещал
путь неровным светом масляной лампы. С каждой ступенью они всё
глубже погружались в подземелья Чёрного замка. Туда, где стены
пропитались болью и отчаянием, где душераздирающие крики вязли в
толстом камне коридоров. Туда, где творил своё мрачное дело
пыточных дел мастер Уоллес.
Они
остановились у двери с тяжёлым железным кольцом. Сир Гильям
брезгливо взялся за него и постучал трижды. Вскоре дверь
приоткрылась. Из проёма глядел немолодой мужчина с оплывшими
чертами лица, чью лысеющую голову совсем не украшали длинные
слипшиеся пряди. Мастер Уоллес подобострастно улыбнулся, обнажив
чёрно-жёлтые зубы, и по телу рыцаря пробежала дрожь
отвращения.
–
Король желает видеть карлика.
– О,
сию секунду! – сипло ответил пыточник и с трудом открыл дверь так,
чтобы можно было пройти без препятствий. – Приветствую, ваше
величество, в моей скромной обители. Однако ведь… Вам доложили, что
шут скончался? Я велел сообщить ещё утром…
–
Именно поэтому я здесь, – холодно проговорил король, и тонкие губы
мастера Уоллеса вновь растянулись в широкую улыбку.
Внутри их встретил подмастерье пыточника,
угрюмый парень с тяжёлыми, точно молоты, руками. Увидев короля, он
поклонился до пола и отошёл к вделанному в стену очагу, где в котле
кипятились щипцы с длинной рукоятью.
Король нечасто бывал в пыточной камере, но она
осталась такой же, какой он запомнил её в последний раз. Едва
поступив на службу, мастер Уоллес запросил внушительный список, как
он их назвал, «орудий дознания», и каждое из них можно было увидеть
здесь. У очага скромного стояли искусно сделанные дыбы, обе
горизонтальные, вертикальных пыточник отчего-то не любил, а рядом с
ними красовалась деревянная фигура коня. Его спину украшал острый
металлический гребень, так что несчастному всаднику было не
позавидовать. Возле пресса для головы висели связки ремней,
кандалы, железные ошейники с шипами на внутренней стороне и
множество других инструментов.
–
Надо сказать, задачу вы мне задали непростую, – пыточник почесал
затылок. – Уж я ему и воду через воронку в пасть вливал, и пятки
жёг, и ногти рвал, и на коника саживал… В общем, чего только не
делал. Иной бы давно слезами умывался, о пощаде молил, а этот, знай
себе, ухмыляется, как на празднике. Даже обидно стало. Принялись мы
ему зубы рвать, так он Людвигу чуть палец не оттяпал! И засмеялся
так неприятно…
