Каждый раз
видя улыбку и томный взгляд очередной молоденькой служанки в Чёрном
замке, он вспоминал о незавидной судьбе полуэльфов в Энгате. И
пусть при дворе ходили слухи о том, что Рейквина интересуют совсем
не женщины, он ни разу не дал слабину и не поддался искушению.
Порой, глядя в окно замка на раскинувшийся внизу Энгатар, он
искренне завидовал гномам. Подгорный народ не мог иметь потомства с
людьми, а потому охотно пользовался всеми удовольствиями, которые
могла предоставить столица.
В
Хельмгарде эльфу дали комнату, где он рассчитывал спокойно провести
остаток дня, хорошенько выспаться. Завтра предстояло найти корабль,
который доставит его на остров Морант, а для общения с
несговорчивыми капитанами свежая голова будет очень
кстати.
Сиреневые
занавески в ночном полумраке казались почти чёрными и нагоняли сон,
но стоило Рейквину открыть сундук, чтобы переодеться в ночное, как
он увидел перевязанный тесьмой свёрток и вспомнил о просьбе
верховного книжника. Должно быть, завтра будет поздно, да и искать
архимагистра поутру в спешке ему не хотелось.
В этот же
самый момент в дверь постучались, и Рейквин, склонившийся в этот
момент над сундуком, ощутил то, что в Нерале называют «дежа вю».
Точно так же, как перед отъездом, он поднялся с колен и отправился
открывать, ожидая увидеть кого-то вроде верховного книжника
Илберна. Но за дверью оказался высокий худощавый юноша,
возвестивший о том, что архимагистр Филберт желает немедленно его,
Рейквина, видеть.
–
Немедленно? – переспросил эльф. Ему не понравилось это
слово.
– Более
поздний вызов мог бы прервать ваш сон, а завтра, должно быть, вы
пожелаете покинуть крепость на рассвете, чтобы не терять времени, –
невозмутимо точно ответил юноша, как и было принято в
Хельмгарде.
Таким, как
помнилось Рейквину, когда-то был и Илберн, когда его пригласили в
Чёрный замок вскоре после коронации Альберта Эркенвальда. Разве что
ростом был ниже. В то время волосы верховного книжника были гуще, а
на его мантии уходило куда меньше ткани. «Славные были времена,
спокойные», – подумал эльф.
– В таком
случае, не будем медлить, – ответил Рейквин. – Ведите.
Что он знал
об архимагистре Филберте? Лишь только то, что он был человеком
незаурядным. В школярах будущий глава Хельмгарда не задержался и
стал одним из самых молодых магистров за всю его историю. Уже к
четырнадцати годам Филберт освоил три науки из семи, а к
шестнадцати сумел сдать экзамены по оставшимся четырём, тем самым
овладев «септимиумом», семью науками, которые должен знать каждый
магистр. Когда-то давно Рейквин впервые прочитал о них в книге
«Семь столпов знания» и невольно восхитился столь юным и способным
умом молодого магистра. Позже, обнаружив надпись «архимагистр
Филберт» на титульном листе остроумно написанного трактата «О
мирском и божественном», он решил, что неплохо бы когда-нибудь
встретиться со столь необыкновенным человеком.