«Это всё ещё тот Станнис Баратеон, которого я знал, или нет?»
Уже который день задавал сам себе Давос этот вопрос,
совершенно не понимая, почему все остальные люди в окружении лорда
Драконьего Камня делают вид, будто ничего не происходит.
Простолюдины шепчутся, а сиры не замечают, только старый мейстер
Крессен, с коим Давос говорил по этому поводу, вымученно улыбаясь,
ссылался на то, что такая травма головы, как у Станниса, не может
пройти бесследно. Давос понимал, что лорд Станнис, пролежавший
несколько дней в бреду, едва оправился и даже выжил, но он всё ещё
не мог до конца смириться с таким новым милордом, но судя по
поведению других людей, они, в отличие от Давоса, уже
смирились.
Будучи весь в раздумьях, Давос не заметил, как он с носильщиками
дошёл до двора, где происходило пиршество. На небольшом помосте
метр в высоту, поодаль от остальных, размещался стол, где сидели
четыре лорда и сам хозяин Драконьего Камня. Множество служивых
людей как Станниса, так и лордов, пировали во дворе, прямо пред их
глазами. Тяжело вздохнув, сир Давос направился к помосту.
Сидевший в центре между своими вассалами Станнис что-то говорил
внимательно слушающему его лорду Велариону. Тот, с серьёзным лицом
кивая своему сюзерену, в чём-то с ним соглашался. Остальные лорды,
также переговариваясь между собой, попивали вина. В особенности
усердствовал на этом поприще полноватый и розовощёкий владыка
Острого Мыса Тогарион Бар-Эммон. Подойдя к помосту и обратив на
себя внимание лордов и Станниса, сир Лук, поклонившись,
проговорил:
— Милорд, четыре сундука из сокровищницы.
Отрываясь от беседы с лордом Морского конька, Баратеон, заметив
Давоса и носильщиков, что поставили сундуки перед помостом,
удовлетворённо кивнул.
— Молодец, Давос.
— Благодарю вас, — выровнявшись, промолвил Луковый Рыцарь.
Поднявшись со своего места, Станнис оглядел столы пирующих воинов
пред собой. Обращая внимание хохочущих людей на себя, он поднял
правую руку вверх, показывая воинам, чтобы они умолкли. Выдерживая
несколько секунд тишины, при этом окидывая взглядом смотревшую на
него толпу людей, он громко произнёс:
— Воины! Дружина моя! Прошло два долгих года с окончания последней
войны… Сегодня здесь мы собрались отпраздновать нашу победу, —
делая паузу Станнис, демонстративно сжал плотно губы, а после с
напускной, по мнению Давоса, печалью в голосе заговорил. — Вы ведь
помните, как мы с вами, голодая, пожирая крыс, собак и даже
собственные сапоги, пребывали в осаде в Штормовом Пределе?!