Спрашивать, что ж у нас там с Пашкой Серым за конфликт, и кто он
вообще такой, я не стал. Пришлось бы еще и с Кашевым про память
объясняться. А мне этого еще не хватало.
– Хорошо, – только и ответил я.
Когда мы закрепили трос, Боевой разместился в кабине цистерны,
вместе с Кашевым. Я же занял свое место в ГАЗе. Двигатель зарычал,
и мы тронулись. Под колесами захрустел гравий обочины. Машины
медленно пошли в сторону станицы Красной.
Сидя за рулем "Газона", я помнил, что еще до моего прихода в
бригаду, эта машина отходила не один километр. Исправно отслужила
не одну уборочную страту. Удачно провела не один рейс.
Ну что ж. Машины устают и ломаются. На то они и машины. А люди…
люди могут выдержать многое. И если хозяин свою машину бережет,
если относится к ней, как к живому существу, она и старая, ездить
будет резво и дело свое делать. Вот эту истину я и усвоил,
проработав шофером долгие годы.
Я сидел в кабине и контролировал буксируемый самосвал: где надо
подрулю, где надо, приторможу, чтобы не протаранить носом овальный
зад цистерны.
Когда дорога шла ровно, и не требовалось напрягать внимания, я
оглядываться по сторонам. Это было просто невероятно! Все было
таким знакомым, и будто бы одновременно новым. Потом я подумал, что
просто смотрю на это все новыми глазами. Молодыми глазами.
Мы ехали вдоль зеленой посадки. Слева же колосилось золотое море
озимой пшеницы.
Скоро комбайнеры на своих красношкурых “Нивах” выйдут в поле,
чтобы собрать всю эту красоту, которую люди сеяли и выращивали,
чтобы другие могли есть горячий хлеб.
А мы, шоферы, будем дежурить в период жатвы. Стоять в полях,
бдительно следя за тем, когда наполнится бункер очередного
комбайна. А потом на мехток, чтобы сгрузить зерно.
Уборочная страда – тяжелое, но удивительное время. Забавно, но
тогда, в молодости, оно не казалось мне удивительным. Теперь же, я
хотел еще раз поучаствовать в этом действе. Чудесно, когда из
жизненных проблем у тебя только одна: завершить отписанный тебе
путевым листом рейс.
Машины свернули и пошли по широкой грунтовке. Гравий затрещал
под могучими колесами ГАЗов. Очень быстро просторные поля, что были
в этом месте, сменились небольшими мазаными хатками на кубанский
манер.
Когда машины пересекли асфальтированную улицу Октябрьскую и
въехали на широкую Ленина, то мазанки сменились крепкими кирпичными
казачками. Потом пошли высоконький новые кирпичные дома с
цветастыми коньками и шиферными крышами.