– Да.
– Алексей Алексеевич?
– Да, это я, – надежда сменяется
тревогой. – Так что там с Софией и Кирой? – он начинает нервничать,
но рядом, слева и справа, его поддерживают пожилые мужчина и
женщина. Видимо, родители. Теперь их глаза тоже направлены прямо на
меня.
– Кирочка – это наша внучка, ей
четыре годика, – едва сдерживая слёзы, говорит бабушка.
– Алексей Алексеевич, мы сделали всё,
что было в наших силах. Но, к сожалению, ваша жена… не выжила. У
неё были слишком серьёзные внутренние повреждения, – мой голос
звучит мягко, и я внутренне готовлюсь к тому, что сейчас
произойдёт.
– А как же… малыш? – глаза мужчины
наполняются слезами.
– Мне очень жаль…
– О, нет! – он опускается на колени,
и я беспомощно стою рядом с ним. Родители принимаются утешать
мужчину, но разве тут словами поможешь? Он безутешно глухо рыдает,
закрыв лицо руками.
– Мне искренне жаль, – снова повторяю
и знаю: что бы я ни сказала сейчас, это ему не поможет.
Он потерял жену и их будущего
ребёнка… Всего за одну ночь. Родители помогают ему сесть. Мужчина
поднимает красное и мокрое лицо и спрашивает хриплым голосом:
– А Кира? Вы ничего не сказали о
ней?
– С вашей дочкой всё хорошо.
Неглубокие порезы, мы всё обработали и зашили, с ней всё будет в
порядке.
– Можно… мы… навестим её?
– Да, конечно, – говорю и подзываю
одну из медсестёр, чтобы проводила семью к девочке.
В такие моменты я чувствую
благодарность судьбе за то, что работаю с такой опытной медсестрой,
как Полина. У неё настоящий талант психолога. Умеет находить нужные
и проникновенные слова, чтобы успокоить тех, кто испытывает
душевные муки.
– Как дела? – снова появляется Гранин
и тихо спрашивает.
Устало смотрю на него. На мгновение
забываю о своей неприязни к этому человеку и с трудом сглатываю –
во рту пересохло от волнения.
– Пойдём, поговорим, – главврач
открывает дверь в комнату отдыха, и мы оба заходим внутрь.
– Столько тяжелораненых… – я сажусь
на край дивана и пытаюсь контролировать свой голос, а он дрожит. –
Двое погибших, один с мёртвым мозгом, четверо по-прежнему в
операционной и ещё столько же в реанимации в стабильно тяжёлом
состоянии. Ещё четверо уже в палатах, с ними всё более-менее
хорошо, – докладываю Гранину.
– А с тобой всё в порядке? –
обеспокоенно спрашивает он.
Поднимаю медленно голову и пристально
смотрю на него.