– О, нет, – тихо говорю и предлагаю
вызвать Осипа Марковича – он один из опытнейших нейрохирургов
страны, может быть, сумеет сделать что-нибудь? В ответ главврач
отрицательно качает головой и перечисляет повреждения. Мне
становится понятно: такие травмы несовместимы с жизнью. Пациент
самостоятельно дышать не может, за него это делает аппаратура
ИВЛ.
Столько смертей в одну смену – это
серьёзное испытание для психики каждого, кто работает в моём
отделении. Конечно, я понимаю, что мы не боги, и далеко не всё
зависит от наших стараний. Медицина вообще вещь непредсказуемая. У
меня был пациент после пожара. Больше 80% кожного покрова
пострадало! И он выкарабкался. А другой парень, молодой и сильный,
сломавший запястье во время тренировки, ночью умер – сердце не
выдержало.
– Ты скажешь родственникам или это
сделать мне? – Гранин пристально смотрит на меня. Подумав немного,
отвечаю:
– Это моё отделение. Сама всё
сделаю.
Надо бы идти, найти родственников,
если они уже приехали, и поговорить с ними. Но сначала нужно
собраться с силами, а это сделать очень нелегко. Ведь сюда привезли
19-летнего парня, который буквально пару часов назад был полон
жизни, а теперь… Вздыхаю и прошу медсестру найти близких пациента.
Она уходит, мы с Граниным остаёмся в палате вдвоём. Не считая этого
несчастного.
– Тебе нужна помощь? – спрашивает он
и испытующе смотрит на меня.
Его тёмно-синие глаза кажутся
усталыми и измученными, и на мгновение испытываю к нему что-то
вроде жалости.
Но всего лишь на один крошечный
миг…
– Нет, – уничижительно говорю и
выхожу.
Снимаю свой жёлтый защитный халат и
бросаю в мусорное ведро.
– Как дела? Держитесь? – я
вопросительно смотрю на молодую медсестру за стойкой
регистрации.
– У нас всё в порядке, – она вздыхает
с облегчением. – Да, Эллина Родионовна, родственники вашей
пациентки, которая поступила на 22-й неделе беременности, находятся
в зале ожидания.
Коротко киваю, затем направляюсь в
указанное место. Но прежде чем зайти туда, делаю глубокий вдох. Это
одна из самых неприятных и тяжёлых вещей в моей работе – сообщать
близким, что их родной и любимый человек больше не вернётся к ним.
Никогда.
– Доктор, как там мои жена и дочь? –
ко мне подходит полноватый мужчина лет 35, с усталым лицом. Он
смотрит на меня с надеждой.
– Ваша фамилия Портнов? – спрашиваю
его, чтобы убедиться, что разговариваю с правильным человеком.
Ошибки случаются иногда, но недопустимы.